Ей придется вспомнить, что сэра Генри не было видно весь день, он отдыхал перед праздничным обедом в честь своего дня рождения; что во всем огромном доме чувствовалось напряженное ожидание; что подарки были выставлены в библиотеке, этой плохо освещенной ничейной земле в восточном крыле здания; и что члены семьи частенько наведывались в эту Мекку, пристрастно изучая подарки, приготовленные другими. Сама Трой, готовясь к празднеству, сделала живой и занятный набросок Пэнти и положила его вместе с другими подарками наверху, в библиотеке. Правда, ее смущало то, что подарок может показаться в высшей степени неуместным, — Пэнти была в опале. Набросок очень понравился самой Пэнти и ее матери — и больше никому, кроме, может быть, Седрика. Седрик предпочел увидеть в нем язвительный отклик на характер ребенка, что на самом деле не имело ничего общего с действительностью.

Впоследствии Трой вспоминала также, как разглядывала привезенные с собой длинные платья и вынуждена была признать, что ни одно из них недостойно такого грандиозного события. Она вспоминала, что ощущение праздника усилилось к вечеру, когда Баркер вместе со свитой престарелых служанок подняли предпраздничную суету. Но при этом, как ей впоследствии представлялось, в самом воздухе дома было разлито чувство приближающейся кульминации, что-то должно было завершиться. Тогда Трой говорила себе: «Все это потому, что Рори возвращается. И еще я закончила трудную работу и хорошо справилась с ней». Но задним числом все это звучало неубедительно.

Трой почистила шпатель, заперла ящик с красками, запасы которых изрядно истощились за эту неделю, и в последний раз в Анкретоне вымыла кисти. Портрет был установлен на сцене, задрапированный алыми бархатными полотнами — крайне неудачное обрамление для ее работы. «Будь это весна, — думала Трой, — заказчики, наверное, обложили бы портрет гирляндами». Перед портретом до начала вечерней церемонии был опущен занавес. Ее раздражали эти алые полотна. Ей надоел проливной дождь. Ей было очень не по себе. Ужин начинался в девять, предстояло заполнить чем-то целых три часа. Прихватив с собой книгу, Трой бесцельно слонялась по комнатам и везде заставала кого-либо из Анкредов, поглощенных интимным разговором. В кабинете обнимались Фенелла и Пол, в гостиной раздраженно шептались Дездемона и Полин, у лестницы Миллимент что-то выговаривала Баркеру. Трой пошла в соседнюю с библиотекой комнату, именуемую Большим Будуаром (Малый Будуар находился наверху). Прежде чем войти, Трой остановилась у двери и прислушалась. Все тихо. Она толкнула дверь и оказалась лицом к лицу с Седриком и мисс Орринкурт. Они сидели на диване и заливались неслышным смехом.

Трой дошла почти до середины комнаты, когда они наконец ее заметили. Реакция была более чем странной: смех тут же прекратился, и они уставились на Трой. Седрик побагровел, глаза мисс Орринкурт затвердели, как кусок голубого мрамора.

— Вот те на, — ровно проговорила мисс Орринкурт. — Смотри-ка, кто пришел.

— Дражайшая мисс Аллейн, — тяжело дыша, заговорил Седрик, — прошу вас, входите. Мы тут, как два дурака, хохочем над чем только можно. И день рождения, и как все туту нас перепуталось, и так далее. Присоединяйтесь. Или вы для этого слишком величественны и серьезны? О Господи, звучит так, словно вы это не вы, а рояль, верно?

— Да нет, все в порядке, — сказала Трой. — Спасибо, с вашего разрешения, я вас оставлю. Мне надо наверх.

Она вышла и в полной тишине закрыла за собой дверь.

В зале она обнаружила совершенно удивительного пожилого господина, читающего перед камином газету. На нем был хорошо сшитый костюм, старомодный стоячий воротничок и узкий черный галстук. Осунувшееся лицо, узловатые руки, на которых явственно проступают голубые вены. Увидев Трой, он выронил газету, сорвал с носа пенсне и, издавая нечленораздельные звуки, с трудом поднялся на ноги.

— Простите, вы кого-то ждете? — осведомилась Трой.

— Спасиб, спасиб, спасиб, нет, — быстро заговорил пожилой господин. — Позвольте представиться. Не имел удовольствия… Итак, представляюсь. М-да. Рэттисбон.

— Да, да, конечно, — сказала Трой. — Я знаю, что вы должны были приехать. Добрый день. — Она назвала свое имя.

Мистер Рэттисбон почмокал губами и заломил руки.

— Доброе, — прошамкал он. — Рад. Насколько понимаю, оба гости. Если только мне уместно назвать себя так. Деловой визит.

— Мой случай, — сказала Трой, с трудом улавливая смысл этого потока слов. — У меня тут была работа.

Он посмотрел на рабочую блузу, которую она не успела переменить.

— Ну да, конечно, — зацокал он. — Миссис Родерик Аллейн? В девичестве Трой?

— Именно так.

— Имею удовольствие быть знакомым с мужем, — пояснил мистер Рэттисбон. — Профессиональные контакты. Дважды. Замечательно.

— Правда? — разом оживилась Трой. — Вы знакомы с Родериком? Ну что же мы стоим, давайте присядем.

Мистер Рэттисбон набрал в грудь побольше воздуха и издал каркающий звук. Они сели перед камином. Он скрестил ноги и переплел шишковатые пальцы. «Прямо с картины Крукшенка[32]сошел», — подумала Трой и заговорила об Аллейне. Рэттисбон слушал в точности так, как если бы она делала некие заявления, а он готов пригласить клерка и засвидетельствовать их. Потом Трой предстоит вспомнить и этот мирный разговор, и то, как она, извинившись, прервала свой монолог посредине: «Не знаю, право, с чего это мне утомлять вас всеми этими рассказами про Родерика».

— Утомлять? — удивился он. — Напротив. Абсолютно. Позвольте также сказать… сугубо in camera[33], что насчет этого вызова у меня были… э-э… некие дурные предчувствия… зачем… ничего хорошего не предвидится. Но нежданно меня встречает очаровательная дама, чьи выдающиеся дарования я давно ценю. М-да! — заключил мистер Рэттисбон, наклоняя, как воробей, голову в сторону Трой. — Абсолютно.

В этот момент в зале появились Полин и Дездемона. Они стремительно направились к Рэттисбону.

— Извините, ради Бога, — начала Полин, — что мы оставили вас так надолго. Папа только что сообщили — он немного расстроен. Большой день, само собой. Он будет готов встретиться с вами буквально через несколько минут, дорогой мистер Рэттисбон. А пока мы с Десси хотели бы… хотелось бы…

Трой уже направлялась к выходу. Последующее явно не предназначалось для ее ушей.

Она еще успела услышать звучный голос Дездемоны:

— Совсем небольшой разговор, мистер Рэттисбон. Просто чтобы вы были в курсе.

— Если вам угодно — разумеется. — Голос мистера Рэттисбона прозвучал неожиданно сухо и отрывисто.

«Ну, от мистера Рэттисбона, — подумала Трой, выходя в коридор, — они вряд ли добьются многого».