Лейсан снова всхлипнула, но ответила неожиданное:

— Я знаю… мне Зарема говорила. Что бывает не так, и что не все мужчины такие… но по ним ведь не поймешь, какие они!

— Но Рами-то ты уже хорошо знаешь!

— Да-а-а… только он все равно обманывал меня! Так было нечестно!

— Это верно, — я кивнула. — Ему стоило давным-давно признаться. Ну… хочешь, мы его слегка накажем?

Девушка тотчас подняла голову, а глаза ее неожиданно загорелись.

— А как?

*

…Тем же вечером, когда почти все девушки были в сборе и болтали в общем зале, Лейсан решительно вошла, таща за собой на буксире Рами. Юноша упирался и пытался что-то возражать, но несмелая обычно девушка проявила упорство.

— Девочки! — громко провозгласила она. Все с интересом повернули головы. — Я считаю, что это несправедливо, что евнухи вынуждены бегать купаться в термы на другом конце дворца! И не могут пользоваться нашим бассейном! Они ведь живут с нами, столько нам помогают и ничем нас не оскорбят…

Как и было запланировано, я приняла задумчивый вид.

— Хм-м… что ж, я не вижу причин, по которым бы евнухи, — последнее слово я подчеркнула голосом, — не могли ходить с нами в общие термы.

— Вот! — Лейсан закивала. — Только у Рами… вы должны понять. Просто не обращайте внимания, если увидите. У него есть небольшая… проблема. Это не уродство, ни в коем случае! Вы не должны смеяться. Понимаете, он ведь не виноват. Он с этим родился. Нужно проявить толику… снисхождения и сочувствия. Это такой малюсенький недостаток. Совсем крошечная неприятность. Просто недоразумение.

— Ага, — я перевела ехидный взгляд на медленно багровеющего недоевнуха. — Неприятность, значит. Малюсенькая.

— Крохотная просто! — с жаром подтвердила Лейсан. — Да вы и не заметите ничего, я уверена! Вот я — вообще не заметила!

— Так-таки не заметила? — я приподняла брови.

— Совсем! — закивала Лейсан. — Ма…

В этот момент, однако, Рами все же не выдержал издевательства.

— Большая у меня неприятность! Большая!! — завопил он.

Зарема, полулежащая на одном из диванов, томно обмахнулась веером.

— Н-нууу, большая — не большая… — протянула она, закатив глаза и причмокнув, — но ничего так. Нормальная неприятность. Нет, ну видали мы, конечно, неприятности и побольше… а так ничего. Жить можно.

От шока Лейсан даже выпустила руку Рами и медленно повернулась к Зареме. Та, почуяв, что запахло жареным, быстро поднялась с дивана.

— А ты откуда знаешь про его неприятность?! — прошипела тихоня Лейсан спустя несколько секунд гробовой тишины. Вид у нее при этом был такой, что мне самой стало слегка не по себе.

— Я, я просто… — Зарема осторожно, медленно и не поворачиваясь спиной, будто перед ней был тигр, зашла за диван. — Просто видела однажды, случайно, ничего такого, клянусь, он не…

Лейсан так же медленно наклонилась и цапнула с ближайшей кушетки подушку — а затем резко швырнула ее с боевым кличем.

Отбить первую подушку веером Зареме удалось. На второй он все же сломался.

…Честно говоря, я думала, сейчас девицы вцепятся друг другу в волосы, и разнимать мы их будем всем гаремом.

Но когда мимо пролетел третий “снаряд”, Джарис неожиданно сдернула подушку с собственного дивана — и швырнула ее в Рами. На другом конце зала подхватилась Айсылу — и еще одна подушка полетела в Лейсан. Та на мгновение даже замерла в недоумении, будто очнувшись. А спустя еще секунду подушки — а временами и перья из них — летали уже по залу во все стороны под боевые кличи.

Я ведь говорила, что коллектив у нас дружный!

*

…А однажды из лечебницы позвонила Тария.

Ирмаин уже три дня как отсутствовал дома — отправился с визитом во дворец халифа, чтобы показать новую модель ковра-самолета с улучшенными летными качествами. Визиты к халифу — это всегда надолго, гения артефакторики принимали во дворце с особым почетом и демонстрировали гостеприимство несколько дней. Ирмаин всегда от этого ужасно страдал. А я каждый день писала ему письма, чтобы сообщить, как дела дома и не взорвалось ли что-нибудь в его мастерской, и отправляла магпочтой на его переносной почтовый ящик.

О том, как все это вышло, мы узнали не сразу.

А ведь я как чуяла, что нельзя отпускать Ирмаина одного на его очередном детище! Еще на первых испытаниях ковра-самолета, когда я сама поднималась вместе с мужем, я буквально ловила его за халат, чтобы он не занимался корректировками и балансировкой прямо в воздухе. Попросту говоря — не пытался залезть под летящий ковер и подергать его за зачарованные нити основы. Конечно, он клятвенно обещал мне, что будет предельно осторожен. Но это же Ирмаин… если ему пришло в голову, как усовершенствовать свое изобретение, у него попросту вылетало из головы все остальное.

Артефактор уже направлялся домой, восседая на своем ковре. Однако, по свидетельству бесчисленных зевак, которые, конечно, наблюдали за полетом от дворца, разинув рты, внезапно старик вскочил на ковре, потом лег и принялся дергать ворс по краю. Немногочисленные маги, видевшие эти чудеса воздушной акробатики, утверждали, что артефактор прямо в полете начал перевязывать магические узлы основы.

В результате ковер не просто сбился с курса. Он принялся метаться в небе, то снижаясь, то снова поднимаясь, причем распластанный на нем изобретатель, похоже, даже не замечал этого, увлеченный своим занятием.

А в конце концов ковер рухнул — причем над самой окраиной города. Едва живого старика вместе с ковром доставили в ближайшую лечебницу.

Вот так и вышло, что гениальный артефактор, советник самого халифа и один из богатейших людей Зенаила умер, не приходя в сознание, в Аифальской лечебнице для бедных, на руках у собственной наложницы Тарии.

Я сжала виски руками. Ирмаин… поплакать я смогу позже. Наверное. Но сейчас — важно позаботиться о живых.

Джарис вошла без стука — она всегда караулила под дверью, пока я работаю в кабинете. Я кивнула ей, и девушка устроилась в кресле для посетителей.

Из слуг переговорник есть только у Керима — как старшего.

Я нажала на кнопку.

— Керим, передай всем — из дворца не выходить. Заприте все входы и выходы. Впускать только своих. Если кто-то чужой попытается войти — немедленно сообщай мне. Без моего распоряжения не отпирайте никому — будь там хоть сам халиф!

— Слушаюсь, эрти.

Я в своем праве. Дворец — частная собственность, а ее в Зенаиле все-таки уважают. Другое дело, что многие сейчас могут счесть эту собственность ничейной. О существовании Ники мало кто знает, да и полных наследных прав у него все равно нет. Конечно, “хоть сам халиф” — художественное преувеличение. Халиф всевластен. Но, надеюсь, лично он все же не заявится.