Хантер и Гарсия переместились, чтобы лучше рассмотреть.

— О, мать твою, — пробормотал Гарсия сквозь стиснутые зубы, сжимая переносицу.

Хантер помассировал виски кончиками пальцев, пытаясь избавиться от головной боли, которая, как он знал, уже подступает.

— Вот дерьмо, — тихо сказал он.

Хантер неотрывно смотрел на спину и затылок жертвы. Они сильно обгорели. Но тут были и следы старых ожогов. Кожа уже пришла в порядок, и давняя травма оставила на коже лишь отдельные пятна. Но удивление на лицах детективов вызвали не они. В середине спины красным цветом был выписан номер 4 примерно шести дюймов в высоту.

— Есть и еще кое-что. — Бриндл попросил одного из агентов принести большой пакет для вещественных свидетельств, которые они собрали раньше. Он поднял прозрачный пластиковый пакет в воздух, чтобы Гарсия и Хантер смогли рассмотреть его содержимое. Внутри лежал сильно обгоревший череп. — Он был найден в камине после того, как огонь отключили.

Гарсия пару секунд не мог справиться с растерянностью.

Хантер глубоко вздохнул.

— Голова отца Фабиана? — спросил он, заранее зная ответ.

— Ты, должно быть, шутишь. — Гарсия вытаращил глаза. Но тут он вспомнил то, что прочел в дневнике священника: «Мою голову заберут, чтобы сжечь».

— Нам придется дождаться результатов анализа, но я готов побиться об заклад… — ответил Бриндл.

Теперь внимание Гарсии было снова обращено к сгоревшей женщине.

— Чего я тут не могу понять — как получилось, что у нее по всему телу разная степень ожогов? — Он осторожно сделал шаг вперед. — Кожа на ее торсе, руках и бедрах пошла пузырями и растрескалась. Можно сказать, что обнаженная плоть просто запеклась, как видите. — Он кивком подозвал Хантера. — Но голени, ступни и кисти рук сгорели до хруста. Большая часть просто обуглилась. И ради бога, что случилось с ее лицом? Словно эти части тела подверглись жару совсем другой интенсивности.

— Так и было, — признал Бриндл. — Как я говорил раньше, эта штука, включенная на полную мощность, полыхает подобно лесному пожару. — Он показал на камин. — Она была всего в футе от него. Я уверен, что убийца контролировал уровень пламени, пытая ее, но из-за сидячего положения на стуле голени и руки были примерно на фут ближе к огню, чем остальное тело. Дополнительная близость к огню означала, что жар повышался на два-три градуса по Цельсию. Учитывая примерное время, в течение которого она подергалась воздействию такого жара, те части тела, которые были ближе к огню, пострадали куда серьезнее, как вы сами видите. Далее, что касается ее лица… — Он нерешительно покачал головой. — Я видел довольно много жертв пожаров, но ничего подобного встречать мне не доводилось. Кожа на ее лице просто расплавилась и оплыла, как свеча.

— Мог ли киллер использовать какой-то ускоритель процесса горения? — спросил Хантер.

— С моей точки зрения, это единственное объяснение, — признал Бриндл.

— Что-то вроде масла для жарки?

— Масла для жарки? — недоверчиво повторил Гарсия. — Вы думаете, что киллер смазал ей лицо маслом, придвинул к огню и смотрел, как она шипит и пузырится?

Бриндл поднял голову и пожал плечами, будто говоря «кто знает».

— Для надежности вы должны подождать результатов вскрытия и анализов. Что поспособствовало, чтобы кожа на лице сгорела именно таким образом, создав впечатление, будто она расплавилась. Огонь и жар сами по себе не могли бы это сделать.

— Почему? — спросил Гарсия.

— Кожа не может плавиться, — сказал Хантер, наклоняясь и вглядываясь в лицо жертвы.

— Это верно, — подтвердил Бриндл. — Я не хочу грузить вас научными терминами, но это и биологически, и физически невозможно. Она будет гореть и обугливаться, но не плавиться. — Он помолчал и потер левый глаз тыльной стороной руки. — Мы обыскали весь дом, Роберт. Это вся кровь, что мы нашли. — Он показал на небольшую лужицу под стулом. — Если это был тот же самый убийца, который несколько дней назад расправился со священником, то на этот раз ритуала не было. А если и был, он не включал кровь в себя. Словно действовал совершенно другой убийца. У него полностью изменился modus operandi.

Хантер кивнул, но счел бессмысленным рассказывать Бриндлу то, что они обнаружили в дневнике отца Фабиана.

— Как насчет отпечатков?

— Пока еще их нет. Всего несколько волокон, нитей, но в этом доме они могли появиться откуда угодно. — Бриндл пожал плечами. — Здесь почти везде ковры, гобелены, портьеры.

Хантер прошелся по комнате, рассматривая мебель в поисках чего-то необычного, но ничего не нашел.

— Кто еще видел номер на ее спине?

— Только люди в этой комнате, — уверенно ответил Бриндл. — Два детектива из Малибу решили подождать снаружи, пока мы разрежем ее путы. Они не присматривались.

— И им не объясняли причину, по которой мы здесь оказались?

— Нет. Я сказал им, что череп, найденный в огне, и есть причина, по которой я хотел, чтобы вы приняли участие в этом деле.

— Вот этой линии и будем держаться, — сказал Хантер, направляясь к дверям. — Вы нашли ее одежду и сумку?

— Пока нет, но не удивлюсь, если выяснится, что убийца забрал их с собой.

Хантер закрыл за собой дверь квартиры, лег и закрыл глаза. Головная боль, которая началась в доме на Малибу, усилилась по пути домой. Сейчас он чувствовал, словно в голове его угнездилась крыса, которая колотится и пытается выбраться наружу через глаза.

Омерзительный запах сгоревшей плоти пробился сквозь комбинезон и пропитал одежду. Горький привкус был так силен, что утвердился даже в желудке, от него щипало в глазах и он постоянно кашлял. Ему нужно было принять душ — и срочно.

Хантер быстро разделся. Он схватил на кухне черный бак для мусора и запихал туда одежду, понимая, что, сколько бы он ни стирал ее, сколько стирального порошка ни извел бы, он никогда полностью не избавится от этого запаха.

В ванной он открыл такую горячую воду, что едва мог терпеть ее, и привалился к белым изразцам, позволив воде литься на голову, плечи и спину. Когда наконец он закрыл воду, его кожа обрела темно-розовый цвет, а кончики пальцев стали мягкими и сморщенными. Он почти полностью извел кусок мыла, но запах по-прежнему чувствовался. Он знал, что запах шел не от кожи. Он пропитал волосы, проник в нос, и, сколько ни стой под душем, избавиться от него не получалось. Со временем ему придется принять единственное решение — не обращать на него внимания.

Первые две порции он пропустил по пищеводу одним глотком. В третьей, двойной, плавал кубик льда, и он медленно выпил ее.

Было уже поздно, но Хантер знал, что уснуть ему не удастся. Он походил по комнате, остановился у окна гостиной и постоял, глядя на пустынную улицу. Голова его была полна мыслей, но ничто не имело значения.