В 90-е годы с развалом Советского Союза Монголия осталась без попечения некогда могущественного старшего брата. Монголы пасли отары, элита занималась грабежом, интеллигенция поспешила в эмиграцию в США. Страна обнищала.

В начале двухтысячных Россия предприняла попытку сблизиться с Монголией. В 2004 г. наша страна списала этой республике десятимиллиардный долг. Сумма не шуточная. Совокупный годовой бюджет крупного субъекта РФ составляет l млрд рублей. По сути дела, Россия могла бы кормить десять собственных регионов в течение целого года. Однако вернуть к себе расположение монголов так и не удалось. Америка позаботилась о создании лояльного себе политического режима.

В конце июля 2013 г. в Монголии состоялись выборы президента. По итогам голосования на второй срок был избран действующий президент Цахиагийн Элбэгдорж от «Демократической партии» – ставленник США. Элбэгдорж был одним из лидеров демократической революции 1990 г. Сейчас его пытаются представить как автора «экономического чуда», которое стало якобы возможным благодаря насаждению демократических ценностей. Впрочем, было бы странно полагать, что США и вправду планируют превратить Монголию в эталонную демократию, ставка делается на коррумпированную элиту, которая ведет одновременно антироссийскую и антикитайскую политику в интересах США.

Руководство США задалось целью воспитать в монголах ненависть по отношению к соседке КНР. Для ее воплощения Америка начала активно внедрять свои НПО на территории Монголии, которые проводят семинары о пользе демократии, строительстве гражданского общества и правового государства, выделяют гранты на реализацию программ по аналогичной тематике; у монголов появилась возможность бесплатно учиться в ведущих американских вузах. Специальная программа была разработана для прививания демократических ценностей монгольским журналистам и политикам. Через подконтрольные им НКО, СМИ и элитарные сообщества США активно подогревают антикитайские настроения среди монголов, взгревая в них территориальные претензии к Китаю. Монголам внушают, что они имеют полное право претендовать на возвращение Внутренней Монголии, находящейся в составе КНР.

Население Монголии составляет 2,7 млн. человек, а автономный округ КНР Внутреннюю Монголию населяют без малого 25 млн. человек. Силы далеко не равны, но несмотря на это монголов систематически подстрекают к агрессии против КНР.

Монголия враждовала с Китаем еще с давних времен. С целью защиты от кочевников китайцы даже соорудили Великую китайскую стену. Сейчас враждебное настроение к китайцам монголам прививают с молоком матери. В Монголии теперь бытует поговорка: «Человека убивать нельзя, а китайца нужно». Казалось бы, за долгие годы ненависть к соседу должна была бы быть изжита. Однако усилия США не прошли даром – в Монголии вновь выросло поколение, испытывающее враждебные чувство по отношению к Китаю. Штаты целенаправленно превращают Монголию в свой плацдарм и не скрывают заинтересованности в усилении своего присутствия в этом регионе. Так, в 2005 г. на пресс-конференции в Улан-Баторе министр обороны США Доналд Рамсфельд заявил, что «США крайне заинтересованы в размещении на территории Монголии, которая долгое время была вассалом СССР, военных баз»[132]. С 2003 г. под патронажем на территории Монголии регулярно проводятся военные учения Khaan Quest, в которых участвуют до l тыс. военных из США, Японии, Южной Кореи и других стран. И все это весьма раздражает Китай.

25 мая 2006 г. китайская газета Qingnian Cankao года писала: «Прикрываясь антитеррористической деятельностью, США используют возможность обеспечить свое военное присутствие в Монголии. Они намерены установить радары и станции электронного наблюдения»[133]. В первую очередь, по мнению китайских военных специалистов, американцев интересуют приграничные районы, в том числе Восточный, Южно-Гобийский, Гоби-Алтайский и Ховдский аймаки Монголии. Примечательно, что в Восточном и Ховдском аймаках сходятся границы России, Монголии и Китая, и присутствие в таких «перекрестиях» с военной точки зрения очень выгодно.

В тлеющей фазе находится и конфликт КНР и Южной Кореи. Предмет спора – остров Йода. Это подводная скала, пик которой находится на глубине пять метров под уровнем моря. В 2003 г. Южная Корея построила на этой скале метеостанцию. Китай в свою очередь заявил, что не признает особых прав Южной Кореи на этот район. США в этом споре, как и следовало ожидать, выступают на стороне Южной Кореи, обещая защитить эту страну от внешних угроз, таких, например, которые можно ждать со стороны Китая. Под этим предлогом они держат на территории страны свои военные базы, которые весьма нервируют китайскую сторону.

Дуга напряженности вокруг Китая

Очередной виток напряженности в китайско-южнокорейских отношениях пришелся на июль 2016 г. после подписанного Республикой Корея и США соглашения о размещении комплекса подвижного наземного базирования для высотного перехвата ракет (THAAD) в южной части полуострова. Как в случае с размещением американской ПРО возле самых границ с Россией, США божится, что THAAD не нацелен на Китай, а является лишь ответом на ядерную и ракетную угрозу, исходящую от КНДР.

Озабоченность Китая, равно как и России, вызывает, однако тот факт, что использующийся в установке радар Х-диапазона имеет дальность обнаружения целей порядка 1900 км от полуострова. Таким образом, США смогут вести наблюдение почти за половиной территории КНР и южной частью российского Дальнего Востока.

Недальновидная Южная Корея уже успела получить дивиденд от своего решения в виде резкого осложнения отношений с северным соседом, который немедленно произвел пуск трех ракет малой дальности, чтобы продемонстрировать наличие мускул. Но «прилететь» Сеулу может и от Китая, который, как крупнейший торговый партнер Республики Корея, имеет все рычаги экономического воздействия на страну, по неблагоразумию своему решившуюся превратиться из доброго соседа в «вероятного противника». О необходимости мудрого разрешения этой проблемы председатель Си Цзиньпин напомнил своему коллеге президенту Пак Кын Хе в сентябре 2016 г. на саммите «Большой двадцатки» в Ханчжоу: «Ошибочное разрешение этого вопроса не благоприятствует поддержанию стратегической стабильности в регионе и может привести к обострению споров»[134].