Насвистывая мотив детской песенки, Герольд застегнул ремень на штанах и поднял с земли шубу Авроры, после чего встряхнул ее и кинул девушке.

– Приведи себя в порядок, пора возвращаться домой, – сказал он будничным тоном.

Аврора продолжала лежать неподвижно. Все ее тело онемело от холода, и она не могла пошевелиться.

Герольд вздохнул и наклонился к ней. Натянув штаны и поправив ее платье, он усадил Аврору и плотно закутал в шубу.

– Ты совсем замерзла. Сможешь встать? – Он вел себя так заботливо, что спазм тошноты от омерзения снова скрутил ее. Тело по-прежнему ныло от не утихающей боли.

Герольд присел на корточки.

– Ты сама виновата в этом, сестренка. Ты предпочла мне – самому достойному мужчине Севера – заморского изнеженного слизняка. Но я преподам тебе урок. Никто не узнает, что произошло сегодня в лесу. Ты отправишься на Юг. А когда он узнает, что его невеста – испорченный товар, то сам вышвырнет тебя, как дешевую шлюху. Вот увидишь. Южане – лицемеры до мозга костей. Они погрязали в разврате и грехе, вот только чужие грехи никому не прощают. Но я приму тебя и сделаю своей царицей, потому что люблю. – Герольд злорадно хмыкнул. – А даже если он простит тебя, если тебе удастся его как-то обмануть, ты всю жизнь будешь знать, что южанин – не твой муж, а ты живешь во грехе.

Аврора подняла на него безжизненный взгляд. По законам Севера право первой ночи вступало в силу только тогда, когда девушка давала на то свое согласие. Но у нее не было сил спорить с чудовищем, которое она когда-то звала братом.

Герольд поднял ее на руки и направился к окраине леса. Последнее, что увидела Аврора, это капли ее крови на снегу, напоминавшие лепестки алых роз. Только теперь, когда она пережила весь ужас и запомнила каждую секунду своей казни в мельчайших подробностях, сознание наконец-то сжалилось над ней, и Аврора провалилась в забытье.

Глава 17

Рэндалл просидел в кабинете царя Дайна около часа, обсуждая детали их с Авророй отъезда на Юг. После обыденных разговоров о приданом невесты, тонкостях арденийских обычаев и прочей чепухе, которая наводила на Рэндалла скуку, царь встал с кресла и направился к платяному шкафу у окна. Повозившись несколько минут, он вернулся к столу с маленькой шкатулкой в руках.

– Принц Рэндалл, могу ли я просить об одолжении?

– Конечно, Ваше Величество.

Дайн открыл шкатулку и подвинул ее к Рэндаллу.

– Ты когда-нибудь слышал о камнях Севера?

Рэндалл подался вперед и взял в руки шкатулку. Внутри, на маленькой подушке из синего бархата, лежали два перстня – мужской и женский. Но это были не обычные перстни. Каждый из них был украшен иссиня-черным камнем размером с крупную вишню.

– Да, я читал о них. Таких камней практически не осталось, и носят их только члены царского рода.

Царь Дайн одобрительно улыбнулся.

– Смотрю, ты подготовился перед приездом к нам. Эти перстни принадлежали родителям Авроры. То, что я хочу сделать, не одобрил бы ни один северянин. Но я знаю, как это важно для Авроры, и так пожелала ее мать… Принц Рэндалл, я прошу тебя взять эти кольца в Арден и обменяться ими с Авророй в день вашей свадьбы.

Рэндалл ошарашенно уставился на Дайна. Никто из северян, кроме членов семьи Йоран, не носил украшений с северными камнями. Что уж говорить о чужеземцах.

– Вы уверены, Ваше Величество? Я ведь южанин. Я не имею права.

– Ты уже член нашей семьи, принц Рэндалл, а по благородству и отваге не уступаешь моим сыновьям. У меня тяжело на сердце от мысли, что я отправляю племянницу в чужие края. Пусть эти кольца служат ей напоминанием, что дом находится в ее сердце, а супруг, – царь посмотрел на принца по-отцовски добрым взглядом, – может стать для нее такой же верной и преданной семьей, как и та, в которой она выросла.

Рэндалл бережно провел указательным пальцем по гладкой прохладной поверхности камня своего будущего перстня.

– Для меня великая честь принять этот дар, Ваше Величество. Я буду оберегать эти перстни, как и вашу племянницу.

В кабинете воцарилась тишина. Затем царь задал совершенно неожиданный вопрос:

– Принц Рэндалл, ответь мне честно, не как зять тестю, а как мужчина мужчине. Что ты думаешь об Авроре? Удастся ли вам поладить?

Рэндалл на мгновение задумался, по привычке закусив нижнюю губу. Затем посмотрел на собеседника и улыбнулся уголком рта.

– Я думаю, она сведет меня с ума своим характером и сумасбродными выходками.

Дайн довольно усмехнулся. Откинувшись на спинку кресла, он сложил на животе руки и вперил на него изучающий взгляд.

– Знаешь, что меня удивляет? Ты южанин, а Аврора северянка. Но по характеру и натуре северный лед – это ты, а моя племянница словно бушующее пламя. Прошу тебя, Рэндалл, – он впервые обратился к нему без регалий, – постарайся не погасить в ней это пламя.

– Обещаю, Ваше Величество, что найду общий язык с будущей супругой. – Рэндалл говорил искренне. Он только надеялся, что, пытаясь обуздать дикое пламя юной невесты, не сгорит сам.

Вдалеке снова раздались крики воронов. Рэндалл кинул взор в окно, увидев, как к замку со стороны леса приближалась высокая широкоплечая фигура в большой шубе с капюшоном на голове. В руках мужчина нес тушу какого-то зверька. Рэндалл прищурился, пытаясь разглядеть лучше, и по мере приближения мужчины он увидел, что это был Герольд, а в руках он нес совершенно не то, о чем подумал он изначально.

– Дьявол! Что произошло? – Рэндалл вскочил с кресла и подошел к окну. Позади себя он услышал шаги Дайна, который поднялся следом.

Герольд нес на руках Аврору. По ее безвольно свисающим и болтающимися в воздухе рукам Рэндалл понял, что она была без сознания. Обменявшись встревоженными взглядами, тесть и зять стремительно направились к двери.

* * *

Безмолвная темнота обволакивала ее. В ней было так уютно и легко, что Аврора не хотела возвращаться к свету. Здесь она не чувствовала ни боли, ни разочарования – ничего. Может, она умерла? Хорошо. Это значит, что скоро она увидит родителей и сможет крепко обнять их. Больше не познает горький вкус предательства. Аврора уже слышала их голоса. Они звали ее, призывали идти…

– Аврора, доченька моя!

«Голос папы такой встревоженный. Но почему? Разве он не рад видеть меня?»

Аврора увидела впереди тусклый свет.

– Папа… папочка… – Горло сдавило колючей болью, и она смогла позвать