Каждый из герцогов полностью открыт для познания жизни и создан для великих дел. Каждый способен на многое и многого достигает. Какой темперамент предпочтительнее, какой подход к жизни результативней? Ведь оба герцога добродетельны и совершенны, оба одинаково благородны, мудры, красивы и доблестны. «Кто присмотрится к красоте их, поистине сочтет их созданными не на земле, а на небе»…(Вазари)[127]. Оба пути — созерцания и деятельности — одинаково трудны. Но идти по этим путям придется — этого не избежать.

Жизнь человека — это экспедиция к неведомому. Непреложной истиной является то, что все мы живем впервые… «Я увидел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем» (Екк. 8:17). А это значит, что мы сами создаем себе трудности и плодим иллюзии своими фобиями, предрассудками и комплексами.

Возможность измениться предоставляется нам каждый день, с каждым новым человеком и новым событием в нашей жизни. Ведь судьба, по образному выражению Борхеса, это «сад расходящихся тропок, это недоконченный, но и не искаженный образ мира, бесчисленность временных рядов»[128].

Как известно, жизнь одна. Поэтому необходимо стараться больше испытать и попытаться «прожить много жизней» за свою жизнь, несмотря на все риски и налагаемую ответственность. И в первую очередь обращать внимание на встречающиеся нам на пути маловероятные события как на шансы проложить новую линию судьбы. Дело в том, что события, которые должны были произойти с большой вероятностью, это, как правило, продолжение уже какого-то существующего потока в нашей жизни. А если мы вдруг сталкиваемся на привычной траектории движения с чем-то маловероятным, то, скорее всего, перед нами начало нового пути, начало какой-то неожиданной линии. И этим событием судьба подает нам знак, что все возможно изменить.

Важна горячая потребность что-то менять в жизни, пробовать и рисковать, важна нарушенная центровка у зон немотивированного благополучия… Решимость прервать череду будней, не приносящих желанного профессионального и духовного развития, прекратить отношения с человеком, не привносящим в нашу судьбу благотворных перемен… То, что называется «amor fati» — тяготение к своей судьбе во что бы то ни стало.

«В жизни главное — действовать, а наслаждение и страдание придут сами собой», — обронил как-то Гёте. Лучше действовать и получать результат, в любом случае влияющий на будущее, обогащающий его, чем уклоняться от всякого действия, что потом неизбежно вызовет одно лишь сожаление.

Надо действовать, решаться, пробовать… «Agir!» — «Действовать!» только этого требовал Наполеон от своих офицеров[129]. Инициативность и умение действовать на свой риск чрезвычайно ценилось императором французов, особенно тогда, когда риск приносил удачу. «Всякое потерянное мгновение — это случай, который может повлечь за собой несчастье». Люди могучей силы действия становились у Наполеона маршалами, министрами, королями. Жизнь становилась похожа на приключенческий сериал, отпечатанный в Истории.

Что мешает любому из нас превратить свою жизнь в Большое Приключение? Нужен ли для этого Наполеон? Нет, для этого достаточно вспомнить истину, уже неоднократно высказанную на этих страницах: «Лучше сожалеть о сделанном, чем о несделанном».

karmalogic.net/laws/sutra_path/possibility

Вспомним ощущение драйва и потока, когда все складывается: перед нами открываются все двери, мы везде успеваем, по пути сплошная «зеленая волна», дело спорится, вовремя объявляются нужные люди, случайно происходят хорошие события. Часто мы думаем, что это просто везение, но не является ли это везение результатом нашей чуткости к знакам мироздания, которые указывают нам верный путь?

К знакам судьбы прислушивались герои исторических событий, стремясь к величию и славе. Знаки решали судьбы многих поколений людей и целых цивилизаций, например Римской империи. Ко времени, когда, победив всех возможных соперников, взошел на престол сын Констанция Хлора Константин, она уже утвердилась на огромных пространствах от вересковых пустошей Шотландии на западе до берегов Евфрата на Востоке, от берегов Рейна и Дуная на севере до Нильских порогов и песков Аравии на юге. Управлять огромной державой из Рима становилось все труднее. Императоры оставались там, где ситуация была наиболее угрожаемой, или же там, откуда легче было контролировать все провинции. Единого центра, который мог бы стать новой столицей, не было: Медиолан (нынешний Милан) был слишком далеко от богатых восточных владений, а Никомедия претила Константину из-за памяти о Диоклетиане.

И вот приснился ему сон. «Хотя император не снизошел до того, чтобы рассказать, каким образом это вдохновение свыше было передано его уму, — констатирует в своем знаменитом труде английский историк Эдуард Гиббон, — пустоту, оставленную его скромным молчанием, щедро заполнили изобретательные писатели последующих веков, описав видение, которое ночью возникло в воображении Константина, когда он спал за стенами Византия. Божество — покровитель этого города, почтенная богиня-матрона, согнувшаяся под тяжестью прожитых лет и болезней, внезапно стала девушкой в расцвете юности, и император собственными руками надел на нее все символы императорской власти. Монарх проснулся, понял смысл этого благоприятного предзнаменования и, не колеблясь, подчинился воле Неба»[130].