Опять стоят, не иначе другую пакость учинить думают. Наше положение тоже было шатким, укрыться можно только за санями, да от хорошей стрелы защита это хлипкая, брони на нас нет, начнет темнеть – татары могут под покровом темноты подобраться и кинуться. Из ружья или лука в темноте прицельно не выстрелишь, а для рукопашной их слишком много, нам не устоять. Но татары ждать не стали, стали стрелять по саням стрелами с горящей паклей. Одни сани занялись гореть сразу, дерево сухое, да и сено помогло, что на санях лежало. Выкурить нас захотели, да и то верно, если лишить нас даже этой хлипкой защиты, можно расстрелять затем стрелами, не сближаясь до рукопашного боя. Наши лучники и я из штуцера отвечали огнем, не давая приближаться. Остальные по мере возможности выдергивали из саней горящие стрелы и отбрасывали на лед. Несколько человек наши лучники и я уже свалили, мы были в напряжении, ожидая новой атаки. К нашему удивлению и радости, татары вдруг развернулись и исчезли за поворотом. Мы переглянулись – новая уловка или ушли? Хотелось бы второго. Сидор с товарищем вызвались сходить в разведку. Осторожно, вдоль берега, держась подальше от высокого берега, подобрались к повороту, развели в недоумении руки, татар не было. Мы поставили сани, связали постромки, запрягли лошадей и уложили выпавший груз. Раненых уложили в сани, шедшие последними. Обоз наш уменьшился на двое саней, убитых сложили в отдельные сани, надо при первой же возможности похоронить их по-человечески. Когда подъехали к повороту, стала понятна причина бегства татар – на месте их стоянки лед стал покрываться трещинами. Испугавшись, что лед может провалиться, татары ушли. У них, собственно, другого пути и не было, как вниз по Каме. Впереди преграждали дорогу мы, на берегу рыхлый снег, по которому верховому не разогнаться. Не получилось у них набега, добычи не взяли, а пол-отряда потеряли. Смеркалось. Выбрали место на берегу, развели костры, отогрев землю, выкопали могилы и похоронили своих павших товарищей. Поужинали всухомятку – салом с черствым хлебом и легли спать, выставив двух часовых, теперь придется ехать осторожно – недалеко земли татар, вотяков, мордвы. Больших набегов зимой татары не устраивали, но малые отряды шастали по приграничным землям, выискивая легкую добычу. Перевязав как следует наших раненых, подштопал раны, тяжелораненых не было, однако на какое-то время помощи от них ждать не придется. Семь раненых на восемь здоровых – расклад не очень радостный, утешало, что через десять-пятнадцать дней все они будут в строю, уж до Нижнего оклемаются. Переночевали спокойно, нападений не было, караульные после стычки были настороже, но измотаны и устали. Сидор менял их каждые два часа, людям надо было отдохнуть, еще неизвестно, что ждет завтра. Утречком на костре сварили супчика, обильно сдобрив его салом, раненым нужно было усиленное питание, да и здоровым не повредит. Быстрая ревизия повязок, и мы тронулись. Памятуя вчерашний день, вперед выслали сани с двумя ездоками. Один из которых хороший лучник. Сани двигались метров за двести впереди нас, но в пределах видимости. Если бы вчера на татар не наткнулся один из наших, что ехал в авангарде, вряд ли бы нам удалось отбиться. Когда бы мы на изгибе реки нос к носу столкнулись с татарами – никакое умение не помогло, здесь решило бы количество. Для себя я решил впредь действовать осторожнее. Проехали часа два-три, и постепенно в душу заползала тревога – почему нет встречных? Еще вчера попадались купцы, крестьяне, ремесленники, едущие в город по делам, а сегодня – никого. Я поделился тревогой с Сидором. Тот мрачно усмехнулся:

– Да я и сам заметил, тебя беспокоить не хотел, как бы не получилось, что татары впереди засаду устроили, людей перехватывают в плен, нас готовятся встретить. – Разумно будет разведку вперед пустить.

– Конечно, разумно, только кого? У нас осталось восемь здоровых мужиков, из них двое на передних санях в авангарде. Если еще пару послать вперед, раненых защитить некому будет.

– Хорошо, – решил я. – Останавливаемся на берегу, разведем костерок, раненых покормить можно, бери любого из твоих, сходи сам, посмотри, что впереди.

Мы выбрали на берегу площадку, на которой лежал здоровенный валун, составили сани в полукруг. Валун не закрывал нас со стороны реки, но от стрел сзади вполне мог укрыть. Сидор с напарником ушел вперед. Сани, шедшие в авангарде, так и оставили впереди, если Сидору придется убегать, то помогут. Томительно потянулось время, успели сварить кашу с сушеным мясом, покушали и оставили ушедшим. Часа через четыре все вернулись, Сидор был слегка возбужден:

– Ниже по течению, верст семь отсюда, татары стоят, на берегу лагерь поставили, похоже, наши вчерашние. Нам не пройти, думать что-то надо.

Сели втроем – Дмитрий, Сидор и я – думать. Напасть на татар, чтобы освободить дорогу, – невозможно, людей нет, возвращаться в Пермь – времени много потеряем, как бы на всю весну не застрять, после споров решили уходить с реки, двигаясь на запад, пробиваться по снегу, конечно, тяжело, но ведь попадется же на пути небольшая река или проторенный санный след. Так и стали углубляться в редкий лесок. Валун и тут пригодился, укрыл санный след от любопытных взоров со стороны реки, чтобы след обнаружить, надо было обойти валун. Нам приходилось считаться с возможностью, что татары, безрезультатно прождав нас в засаде, отправят дозор узнать, где мы.

Наверняка нас приняли за торговцев, едущих из Перми, если из города – должны быть деньги за проданный товар, на санях ведь не было груза, да и злые они за нанесенные им потери, наверняка поквитаться хотят. По моим прикидкам, отошли мы от Перми верст за сто, выйдем ли теперь на Глазов или придется по тайге плутать. Продвигались медленно, по очереди впереди на лыжах шел один из охотников, выбирая для саней удобный путь. Раненых трясло на невидимых под снегом корнях деревьев, замерзших кочках и камнях. Выдохлись и остановились на ночевку. Одно хорошо – никто нас не увидит, да дров для костра вокруг полно. Шли по лесу три дня, здорово вымотались, к вечеру падали от усталости, но все-таки удалось выйти к небольшой реке, как затем узнали – Чепце. Шла она почти ровно на запад, куда было нужно и нам. Путь облегчился, лед был ровный и пока прочный. Еще три дня пути, и увидели на левом берегу небольшой город. Перехватили на льду сани с крестьянином.

– Что за город?

– Глазов.

– А как до Хлынова добраться?

– Да вот по Чепце и езжайте, она вас к Хлынову и приведет. Далее по Вятке до Котельнича, ежели на Казань надо, то по реке и спускайтесь, коли в Нижний, от Котельнича по дороге направо, на Шахунью.

Мы поблагодарили и заехали в город. Надо было обиходить больных, перевязать в тепле, меня беспокоил один раненый – как бы не пришлось делать операцию, похоже, рана гноиться начала. Заняли постоялый двор, до нашего приезда он был почти пуст – не сезон. Это летом, когда торговым людям удобнее и безопаснее на ладьях и ушкуях плавать, обозами ходить, постоялый двор полон. А нынче – зайдет заезжий торговец перекусить после торга, хорошо, если заночует. Хозяин был рад, затопил баньку, холопы бегали со двора на кухню, резали кур, варили суп, жарили мясо. После бани и еды все дружно улеглись спать, постоянные караулы и тяжелая дорога вымотали. С утра, после горячей пищи, не спеша осмотрел раненых, перевязал, одного – охотника Петра – все-таки пришлось оперировать: рана загноилась, отекла, хорошо, гангрены не приключилось. Решили остаться на пару дней – сами отдохнем, раненые в себя придут, постепенно они становились в строй, пока бледные и слабые после ранений, отъедались и отсыпались в тепле. Требовал помощи и ухода только прооперированный, да и то, если не будет осложнений, дней через десять встанет на ноги. Отдых пролетел быстро, снова вовсю капала капель, снег стал рыхлым и просел. Как-то лед себя поведет, выдержит ли лошадь с санями? Успеть бы до ледохода Котельнич миновать, до него дорога по реке идет. Успели, не останавливались на постоялых дворах, ехали днем и в сумерках, ели всухомятку и, лишь когда лошади уставали настолько, что отказывались идти, вставали на ночевку. Добрались до Котельнича, Вятка здесь поворачивала к югу, нам надо было на запад, больших рек впереди не было, теперь будем ехать по земле, я дал день отдыха. Измучились все – и люди, и лошади. Даже наш балагур и песенник Василий примолк. В заштатном городишке еле разместились на постоялом дворе, но все равно в тепле. Утешало то, что большая и трудная часть пути пройдена, впереди прямой путь до Нижнего, и от ледохода мы не зависим. Правда, путь еще долог, но за три недели должны одолеть по снегу, не меняя сани на телеги. А от Нижнего можно и на каком-либо судне, если река ото льда очистится. Отоспавшись и отъевшись, двинулись в дорогу, санный путь был хорошо укатан, видно, пользовались им часто. Навстречу часто попадались сани и розвальни местных крестьян и торговцев. Вокруг дороги стоял вековой лес – в основном еловый – темный и хмурый, отойди от дороги двадцать метров – и заблудишься. Без приключений добрались до Нижнего, отощали, правда, да лица от постоянного пребывания на морозе потемнели, местами шелушились, губы обветрились. Лошади с трудом тянули сани последние версты – на санном пути грязи уже было больше, чем снега, мы шли по обочине, где снег еще лежал тонким настом. Но дошли, к вечеру ввалились на демидовский двор, всполошив холопов. Демидов выбежал встречать, оглядел вернувшихся: