– Я говорю об оформлении детской. О новой кровати и игрушках. Ты начал готовиться к нашему приезду задолго до того, как попросил меня приехать в Техас. Все было задумано с самого начала.

– Да, – искренне ответил он. – Когда я узнал, что у меня есть дочь, которую от меня скрывала ее мать, я решил подготовить детскую. Разве мне можно поставить это в вину?

Изабелла покачала головой:

– Ты меня не понимаешь. Хотя ты никогда меня не понимал. – Она решительно развернулась.

– Какого черта ты делаешь? Мы не договорили. Ты не можешь просто уйти.

– Разговор окончен, – ответила она и быстро пошла от него прочь, стуча каблуками по бетонному полу.

Уэсли отпустил ее. Нет смысла гоняться за ней и спорить. Ей необходимо время, чтобы успокоиться. Пусть возвращается домой и все хорошенько обдумает.

Уэсли слушал, как она захлопывает дверцу автомобиля и уезжает.

– Все будет хорошо, как только она успокоится, – сказал он себе. – Сегодня вечером я все улажу.

Когда Уэсли вернулся домой, Беллы там не было. Сначала он не мог в это поверить. Он ожидал, что она будет сидеть в гостиной и дуться на него. Уэсли принес цветы, желая помириться с Изабеллой и убедить ее в том, что он поступил разумно.

И вот он стоит в пустой комнате, крепко сжимая в руке букет из лаванды и пионов. Его жены и дочери нигде нет.

Жена?

Это слово пришло из ниоткуда, и Уэсли потер лоб, словно пытаясь забыть его. Но ничего не изменилось. Когда он начал думать о Белле как о своей жене? Это произошло в тот момент, когда он понял, что не желает жить без Беллы и Кэролайн, которые значили для него все. Потрясенный, он покачал головой и продолжил осматривать комнату.

Ни одна из игрушек Кэролайн не валялась посреди комнаты на полу. Планшета Беллы на журнальном столике не было, и дом казался пустым.

Его сердце сжалось, у него стало тоскливо на душе. Почему она ушла? Он провел рукой по волосам и быстро повернулся кругом, осматривая каждый угол в пустой гостиной, словно ожидая, что Изабелла и Кэролайн материализуются из воздуха.

– Она должна быть здесь, – пробормотал он. – Мы должны все исправить. Она должна слушать меня, черт побери.

Отказываясь верить, что Изабелла ушла, ничего ему не сказав, даже не оставив записки, он направился к лестнице и остановился на полпути по коридору.

– Они уехали.

Он посмотрел на Бобби и выдавил:

– Когда?

– Несколько часов назад. – Она прижалась плечом к дверному проему и скрестила руки на груди.

Несколько часов!

– Почему, черт побери, вы не позвонили мне на работу? – спросил он. – Почему не сообщили?

– Потому что она попросила меня этого не делать! – рявкнула Бобби, сверля его взглядом.

Похоже, Белла не единственная женщина, которую сегодня разозлил Уэсли. Экономка явно настроена против него. Но она не имела права скрывать от него отъезд Изабеллы и Кэролайн.

– Вы понимаете, что работаете не на Беллу, да?

– А вы понимаете, что я на ее стороне, да?

Он не понимал, когда перестал контролировать свой мир. Прежде такого просто не могло произойти с Уэсли Джексоном.

– Вы уволены, – натянуто сказал он.

– Нет, я не уволена, – ответила она и оттолкнулась от стены. Грозя ему пальцем, она прибавила: – Вы не можете меня уволить, потому что я вам нужна. И еще вам нужна Изабелла и ваша дочь.

От ее слов ему показалось, что его ударили кулаком. Бобби права. Он остался один. Он нуждается в Белле и своей дочери. Уэсли сильнее нахмурился, не зная, на кого больше злится: на Бобби или на себя.

– Когда они уезжали, малышка плакала, – сказала экономка.

Он должен во всем винить только себя. И все же Белла не должна была уезжать. Ей следовало остаться. И поговорить с ним. Уэсли поборол новую волну гнева. Конечно, он все испортил. Но Белла ушла. А Кэролайн плакала. Вероятно, Белла тоже плакала. Его гнев сменился сожалением и чувством вины.

– Вы должны были позвонить мне. – Повернувшись спиной к Бобби, он поднялся по лестнице через три ступеньки и направился прямо в спальню.

Там Беллы тоже не было. Так или иначе, он хотел верить, что его экономка солгала ему. Будто она хотела, чтобы он образумился перед встречей с Изабеллой. Но она не лгала. Он открыл дверь гардеробной и уставился на пустой шкаф, где одежда Беллы висела сегодня утром.

В воздухе витал аромат ее духов. Перед глазами Уэсли возник ее образ.

Но она ушла от него…

Выйдя из спальни, Уэсли зашагал по коридору в комнату Кэролайн, и его сердце едва не лопнуло, когда он увидел пустую комнату. Услышав тихое сопение, он посмотрел на небольшой диван. На нем растянулась Абби, словно ожидая возвращения Кэролайн. Собака подняла голову, когда он вошел, а потом снова заскулила и опустила голову на лапы.

Уэсли знал, что она чувствует.

Он посмотрел на букет цветов, который все еще держал в руке. Он бросил цветы на пол и наступил на хрупкие лепестки, выходя из комнаты.

Схватив мобильный телефон, Уэсли прошел через свою спальню и вышел во двор. Он быстро посмотрел на конюшню и на загон, по которому ходил пони Кэролайн. Его дочь должна быть здесь прямо сейчас. Махать ему рукой. Разговаривать с ним на языке жестов. Но нет, ее мать увезла ее от него. Снова.

Он так погрузился в размышления, что вздрогнул, услышав голос в телефонной трубке.

– Она не хочет говорить с вами.

– Что? – Уэсли отдернул телефон от уха и посмотрел на набранный телефонный номер. Номер принадлежал Белле.

– Эдна? – спросил он, понимая, что говорит с экономкой Беллы. – Где Белла?

– Она дома, где и должна быть, – сообщила ему экономка Беллы. – И она попросила меня передать вам, что ей больше нечего вам сказать. Изабелла сказала вам все, что нужно, сегодня утром.

Уэсли так крепко сжал рукой телефон, что побоялся его раздавить. Глубоко вдохнув, Уэсли постарался набраться терпения, но у него ничего не получилось. Ему не верилось, что Белла его избегает.

– Поэтому она решила бежать, – возразил он.

– Она не убежала, а улетела.

Вероятно, в этой жизни он расплачивается за грехи своих прошлых воплощений. Иначе зачем каждая знакомая ему женщина всегда выводит его из себя?

– Черт побери, Эдна, пусть она подойдет к телефону!

– Не ругайтесь на меня. И я не подчиняюсь вашим приказам.

Он начал задаваться вопросом: подчиняется ли ему вообще кто-нибудь? Сделав еще один глубокий вдох, он секунду помолчал, потом спокойно спросил: