— Либо одичалый, либо ментальная травма, — ответил я, садясь на корточки, чтобы мои глаза были на уровне с глазами находки. 

— Либо просто замученный ребенок, — сказала вдруг леди Ириссэ, глядя на это безобразие с безопасного расстояния. Ближе трех шагов она благоразумно не лезла, более того, одной рукой удерживала подле себя Магнолию, второй Люпина, а взглядом буквально пригвоздила к месту Ортику. Вот что значит — леди рода! 

— Дайте мне воды, — велел я. — А лучше — бульона какого-нибудь. Осталось что-нибудь от завтрака? 

Магнолия тут же сорвалась с места и помчалась к импровизированной походной кухне. Так, отлично, одной проблемой меньше.

— И разойдитесь, пожалуйста. От такой толпы он еще больше нервничает. 

Леди Ириссэ подтверждала каждое мое слово кивком, а последнюю просьбу подкрепила таким прищуром, что все мгновенно рассосались. И занялись своими делами наравне со слугами, хотя и старались оставаться в зоне прямой видимости.

А сама Ириссэ осторожно приблизилась и присела рядом со мной, но так, чтобы я оставался между нею и зверенышем.

— Я читала, что ракшасы очень чувствительны к запаху женского молока, — задумчиво произнесла она. — И почитают кормящих матерей чуть ли не как богинь.

— Как, в принципе, и все млекопитающие, у которых хорошо развиты инстинкты, — подтвердил я. — Хотите попробовать успокоить его таким способом? 

— Ортика, принеси, — кивнула леди рода, обращаясь к дочери, которая — кто бы сомневался? — никуда не рассосалась, — то, что я сцедила утром. 

А когда девчонка со всех ног убежала, Ириссэ вдруг сказала, обращаясь ко мне:

— Должна же быть хоть какая-то польза от этого вымени, — и улыбнулась так, словно только что произнесла изысканную стихотворную строфу на каком-нибудь поэтическом вечере, а не такую… почти неприличность!

— Ландыш с вами точно не согласится, для него ваша грудь — это целая жизнь, — прокашлявшись, все же выдавил я. — Да и для Ледона… кхм. 

— Зато ты перестал звенеть от напряжения, словно перетянутая струна, — пожала плечами женщина. — И этот комочек несчастий тоже немного расслабился. Он, мне кажется, реагирует на спокойную интонацию, хотя и не понимает слов. 

— Ох! Вот голова моя дырявая. Совсем забыл, что ракшасы-то на другом языке разговаривают! — Я аж хлопнул себя ладонью по лицу, признавая собственную тупость. И сказал уже на чистом ракшасском, который звучал очень непривычно для человеческого уха:

— Не волнуйся. Никто не причинит тебе вреда. Мы просто путешественники, которые нашли тебя в лесу.

Желтые глаза явно блеснули пониманием, но упрямый ком шерсти только подтянул лапы, стараясь казаться еще меньше, и ничего не ответил. Но хоть гудеть, шипеть и кашлять совсем перестал. 

— Вот! — Ортика примчалась обратно с бамбуковым поильником, который она соорудила для Ландыша — приделала к стакану трубочку, через которую допаивали младенца. — Может, сюда еще немного бульона намешать, чтобы побольше вышло? 

— Не стоит. — Ириссэ забрала поильник и вопросительно посмотрела на меня. — Мне кажется, что мой запах будет лучше всего. 

Я молча скастовал на леди щит от физического воздействия и поощрительно кивнул. Теперь ей точно ничего не угрожает. 

Леди очень аккуратно и медленно пересела еще ближе к драному тигренку. Внимательно посмотрела, как он беспокойно возится и снова пытается шипеть. Подумала и накапала молоко из поильника себе на ладонь. А потом протянула ее найденышу. 

Тот застыл на пару секунд, но тут же начал активно принюхиваться. И вдруг очень жалобно и громко мяукнул. 

— Ой! — отреагировала на этот звук Ортика, хватаясь за мое плечо.

А в следующую секунду…

Ольга

М-да. Будет смешно, если этот облезлый тигр начнет из ревности шипеть на Ландыша. Потому как полудохлый найденыш вцепился в Ириссэ всеми шестью конечностями и отпускать не собирался. Явно решил присвоить насовсем.

Да, я не обсчиталась. Конечностей у тигравра... как его правильно-то называть, интересно? Так вот, их четыре тигриных и две человеческих. А! Еще хвост. Которым он тоже попытался обвить Ландышеву мать. 

А еще чудище громко мурлыкало и терлось о леди рода ушами. Почти человеческими, разве что чуть пушистыми. И носом тоже терлось. И явно понимало, когда Нарцисс ему что-то мяукал, урчал и рычал на неизвестном языке. Но отвечать отказывалось.

— Не было печали, приперла бабочка покушать... — прокомментировала эту ситуацию Рябина, которая с опозданием подошла проверить, чем таким интересным мы занимаемся. Потому что, пока толпа разглядывала недотигра, валькирия спала — Ириссэ расписала ей режим чуть ли не по минутам. Когда есть, когда пить, когда отдыхать. 

Так что Рябина у нас периодически выпадала из активной жизни, а наш походный календарь волей-неволей подстраивался под ее распорядок. 

— Ливр говорит, что украли его недалеко от границы. Ну еще и что лапы и шея болят — связывали туго и грубой веревкой, — неожиданно поделился Нарцисс.

— В смысле — говорит? — удивилась я. На мой взгляд, найденыш игнорировал всех, кроме кормящей мамочки. Молоко, предназначенное Ландышу, он, кстати, выдул в два глотка. И бульон из попугая тоже. 

— Ну, несмотря на то что он сейчас в полуформе, от шока он ведет себя больше как животное, чем как человек. А потому общается не только звуками, но и телом. Сейчас вот он плачется «вкусно пахнущей самке», как было страшно и больно. Видимо, помимо шока присутствуют еще какие-то наркотические вещества или дурманящие зелья. Нужно исследовать… только боюсь, в таком состоянии он мало кого к себе подпустит. 

— Ничего, мне с детьми не привыкать справляться, — пожала плечами Ириссэ и погладила тигравра по голове, чем вызвала усиление и без того громового «мур-р-р». — Вы не представляете, какой непоседливой, капризной и болезненной была в младенчестве Ортика. Учитывая, что в то время мне приходилось обходиться без специальной няни и вообще почти без слуг… Ландыш по сравнению с ней — идеальный младенец без малейших проблем. Да и этот малыш очень милый.

— Этот малыш выше тебя ростом, когда на лапы встанет, — слегка уязвленно заметила я. Не то чтобы мне было обидно за детство Ортики, это ведь не про меня. А вот младшему братцу этого тела может не понравиться конкурент на материнскую грудь. 

— И сильнее раз в двадцать, — поддержал Нарцисс. — Эх, если бы я точно не знал, кто именно мать близнецов, вот сейчас искренне бы решил, что это вы, леди Ириссэ. Уж больно похожи… 

— Любая мать гордилась бы таким потомством. Они хорошие и очень послушные дети, — решительно кивнула леди рода, и я в который раз подивилась тому, как поменялись все окружающие меня люди после того странного дня, когда я нашла Нарцисса в одной клетке с крапивой. Или не поменялись? Просто перестали притворяться и играть по старым правилам?