– Вот вам невинная душа, – безнадежным голосом заметил Крук. – Ни один преступник не ведет себя так глупо.

– Естественно, я уведомил Керси вместе с остальной прислугой. Это не могло ее удивить. Она понимала, что ей не найдется места в моем доме, когда я стал вдовцом. Я выдал ей чек на ежемесячное жалованье и сказал, что она может обратиться ко мне за рекомендациями. Чек Керси не взяла – вы никогда не думали, насколько глупо выглядит человек, протягивающий что-то тому, кому это неинтересно? – а потом сказала: «Мне уже за пятьдесят, доктор Филлипс. Я становлюсь старой, чтобы работать в домах у других людей». Мне стало не по себе, не знал, что на это ответить. Она продолжила: «Если я когда-нибудь соберусь начать собственное дело, то это моя последняя возможность. Через пять лет будет слишком поздно». Я ради приличия спросил: «А какое дело пришлось бы вам по душе?» Керси тотчас ответила: «Думаю, мы должны понять друг друга, доктор Филлипс. Я думала открыть агентство по трудоустройству, но для этого, разумеется, нужен первоначальный капитал». Я спросил, понравится ли ей это на самом деле, это же большая ответственность, а она ответила: «О, я привыкла к ответственности, и в моей работе учишься осторожности. По-моему, вы не представляете, что это значит – все время быть у кого-то на побегушках», – закончила она.

– А вы адвоката не привлекали? – сочувственно поинтересовался Крук. – В итоге все могло обойтись гораздо дешевле.

Филлипс покачал головой.

– В сложившихся обстоятельствах это было невозможно. Керси продолжала: «Это будет стоить две тысячи фунтов, доктор Филлипс». «Ну, – ответил я, – а вы знаете, где можно взять такие деньги?» Она сказала: «По-моему, я смогу их собрать. Может, вы поучаствуете?» Сказать, что я был ошарашен – значит, не сказать ничего. Заметьте, мне никогда не нравилась эта женщина, я считал, что она дурно влияла на Мюриель, однако никогда не казалась мне чрезвычайно опасной. Я спросил: «Вы можете назвать мне хоть одну причину, по которой я должен помогать вам в начале вашего дела?» Потому что стало совершенно ясно, что именно она имела в виду, и она сказала… – Филлипс замялся, и Крук закончил за него:

– Не надо продолжать. Эту песенку мне мама на ночь пела. У нее есть что-то, что вам, возможно, захочется купить. Так примерно, да?

Филлипс кивнул.

– Научивший людей письменности причинил больше бед, чем Гитлер, – пробормотал Крук. – Полагаю, там фигурировали письма…

– Господи, как они могли попасть к ней в руки – этого я не узнаю никогда. Однако факт остается фактом, они существовали, и она предложила продать их за две тысячи фунтов первому же покупателю.

– А письма так дорого не стоили никому, кроме вас.

– Для меня они стоили все два миллиона.

Крук посмотрел в окно.

– А автором писем являлась… теперешняя миссис Филлипс? – предположил Крук.

Филлипс кивнул.

– Полагаю, вы настроены до всего докопаться. Ну, вы видите мое положение?

– Стрелять в сидящую птицу неспортивно, но искушение велико, – мрачно ответил Крук. – Итак, вы дали ей две тысячи? И на этом все кончилось?

– От нее не было никаких вестей, пока я не женился на мисс Шоу. Потом Керси написала, что ей приходится очень тяжело, возможно, оттого, что все видели, что она служила у меня в доме… Ну, вы знаете, как это бывает.

– А вам не пришло в голову ей отказать?

– Я не мог себе этого позволить.

– По-моему, вы сказали, что она отдала вам письма.

– Да, но не негативы. Она их все сфотографировала, прежде чем отправить мне.

– И теперь греет руки на том, что продает негативы?

– Да. У нее оставался еще один.

– И было предложение его купить?

– Да.

– Когда вы ее ждали?

– Керси никогда конкретно не договаривалась о встрече, просто приходила, когда ей хотелось. Ничего, что ждут больные, она сама выбирала время…

– Полагаю, ей хотелось заполучить кругленькую сумму за последний негатив в своей коллекции, так сказать, ее жемчужину?

Филлипс кивнул.

– Вы собирались ей заплатить?

– Нам надо было договориться о цене, но, по правде говоря, она так и не появилась. Ну, вот и вся история. Знаете, – добавил он, вставая, – я бы не удивился, если бы она сделала это своим постоянным занятием – я имею в виду шантаж.

Крук поглядел на него с некоторым восхищением.

– Жаль, что вы не были столь же сообразительны двадцать лет назад, – заметил он. – Собственно говоря, я бы тоже этому не удивился.

II

Ассистентка доктора Филлипса объявила, что его ждет очередной пациент, нетерпеливый, страдающий подагрой господин, и Крук, поняв намек, вернулся к себе в контору.

– Я тут кое-что накопал на твое дивное агентство, – равнодушным тоном сказал Билл. – Эта твоя мисс Керси, похоже, была довольно опасным человеком. Так что неудивительно, что она закрыла его весьма спешно. Удивительно другое – что ей так долго удавалось оставаться безнаказанной.

– Думаю, она обеспечила себе надежное прикрытие, – немного туманно ответил Крук, вешая шляпу на крючок у двери: верный признак того, что он намеревается заняться делом.

– Она специализировалась на найме временной прислуги, дамской камеристки и все такое. Можно всегда найти кого-то, разумеется, за высокое жалованье, но если речь заходила об «Агентстве Кей», то вы могли рассчитывать, что получите профессионала. Работало все следующим образом. Мари, Альфонс или мисс Смит являлись к вам с превосходными рекомендациями и оставались у вас, скажем, на полгода. После того как он или она переходили на другую работу, начинали происходить неприятные события. Бывшая нанимательница – обычно это были женщины – получала письма, напоминавшие ей о неблаговидных поступках, которые могли обойтись очень дорого, если подвергнутся публичной огласке. Затем следовало предложение, что, возможно, куда дешевле встанет оплатить автору письма его молчание. Иногда прилагались фотографии писем.

– Всегда старайся найти свой фирменный стиль, – пробормотал Крук. – Теперь я начинаю понимать, как мисс Керси собрала свою милую коллекцию.

Билл кивнул.

– Ты же знаешь, как все у людей выходит. Даже реже, чем у одного из ста, хватит духу обратиться в полицию – боязнь дурной славы, надо думать о семье, да еще и сплетни пойдут. Как правило, как только поступали деньги, компромат возвращали. Но иногда даже без конкретных свидетельств можно сорвать очень большой куш, и мисс Керси, похоже, знала ответы на все вопросы. Разумеется, она выбирала своих клиентов с огромной осторожностью. Время от времени она пригревала никчемных людей, но вскоре выставляла их за дверь. Очень часто у других сотрудниц возникали с ними трения, вроде той племянницы, которую выгнали за мелкую растрату. У нее не осталось надежд найти другую работу с приличным жалованьем. Мисс Керси послала ее «в поле», чтобы увидеть, что она сможет вызнать. Если через полгода ничего не светило, работница уведомляла хозяев об уходе. О некоторых домах, конечно, можно было почти сразу выяснить, что там ничего не выгорит, и тогда служанка говорила, что ей слишком скучно, или же у нее заболела мать, или же просто она чувствует себя не в своей тарелке. Но такое случалось нечасто, поскольку мисс Керси не хотелось обрести репутацию, что у нее капризная прислуга. Она имела дело лишь с большими домами с обширным штатом прислуги, и ей особенно нравились дома, где по выходным устраивали приемы и разные вечеринки. Приемы и вечеринки по выходным дают массу информации для шантажистов, и есть огромная доля правды в поговорке, что у каждого в шкафу свой скелет. Разница между скелетами состоит в том, что одни стоят больших денег, а другие можно вывешивать на куполе собора Святого Павла, но и там их никто не заметит.