– Тебе хочется верить, что ты была особенной для него, Александра? – во взгляде доктора появляется то самое глубокое понимание, которое не дает мне лгать ей или скрывать свои чувства. Я не могу ответить… Сглатываю комок в горле и отворачиваюсь. Я только что была уверена, что полностью контролирую свою жизнь. Теперь мне становится понятно, что имела в виду Джейн, когда говорила, что нам понадобится больше времени для моего лечения от тяжелой зависимости по имени Джейсон Доминник. Я радовалась своим результатам, успешной адаптации среди людей, хорошему отношению и улучшению сна. Но единственный вопрос одним махом пробил защиту, которая мне казалась несокрушимой. Я снова поддаюсь иллюзиям. Иллюзия собственного всесилия опаснее и разрушительнее иллюзии рабской зависимости от своего мучителя. Она может сделать меня уязвимой, неготовой к удару. Сгорбившись на стуле, опускаю голову, пальцы зарываются в волосы. Нервно тереблю пряди. Я упускаю очевидные симптомы, которые пока еще присутствуют в моей жизни. Кошмары, которые приходят реже, но все-таки я вижу их. Мысли и воспоминания – их не сотрешь. Лиса была права, когда советовала беречь душу. Мое тело зажило, не осталось ни одного свидетельства того, что Джейсон когда-то был в моей жизни. Но мое сердце и душа сожжены, и я воскрешаю их по крупицам, подобно Фениксу.

– Я уверена, что была особенной для него, Джейн, – произношу я, когда ответ на ее вопрос маячит в моих мыслях алыми кровоточащими буквами. – И даже сейчас я часто думаю о том, что не должна была оставлять его. Безумно, но я так чувствую. Разумная часть меня каждый день борется с этой одержимой слабачкой, но она все равно живет в глубине души. Не отпускает.

Джейн Кларк пристально наблюдает за мной с понимающей доброй улыбкой.

– Никто не говорил, что ты справишься со своими чувствами, страхами и сомнениями быстро, – произносит она своим мелодичным голосом. – Ты молодец и достигла отличных результатов за столь короткий срок. Скажу больше, что я не волнуюсь, отпуская тебя в университет, потому что знаю – справишься. Но при условии, что, хотя бы два раза в неделю мы будем общаться по скайпу.

– Да, разумеется, – соглашаюсь я. – Значит, ничего странного в подобных мыслях нет?

– Конечно, – заверяет меня Джейн Кларк. – Пойми, Александра, я не говорю, что твои чувства были ненастоящими, навязанными волей и властью другого человека, хотя отчасти так оно и есть. Любовь и среди нормальных, здоровых людей всегда связана с какими-то физиологическими или чисто химическими реакциями. И иногда совершенно нелогична. Мы смотрим на безумно красивую девушку, которая держит за руку толстого, неприятного на вид мужчину, преданно заглядывая ему в глаза, и думаем, что она нашла в этом уродце? Мы все идем на поводу стереотипов. Ты стыдишься своих чувств, потому что в мире здоровых людей полюбить человека, который поступал так, как делал это Джейсон, кажется неприемлемым. Но здесь нужно видеть четкую грань! Для кого неприемлемо? Для твоих родителей и сестры? Для Майкла и твоей подруги Марины? Конечно, они никогда не поймут и не примут подобный выбор. Но есть еще ты, и то, что ты считаешь нормой для конкретной личности – себя. Мысли логично, трезво. Когда ты говоришь, что у тебя к нему чувства, спроси себя, смогут ли эти чувства сделать тебя счастливой или просто удовлетворенной, а если нет, то, может, ты хочешь боли и агонии? Выбор Джейсона, Александра, предельно прост. Он жаждет того, что предлагает тебе. Это его мир. И если ты хочешь принять его правила, но не навязанные, а как самостоятельная личность, ты сможешь жить с ним. И такие союзы существуют. Но я хорошо изучила тебя, моя дорогая, и знаю, что твой выбор уже сделан, и он не в пользу Джейсона. Я полностью тебя поддерживаю. Мы живем в социуме по определенным правилам. Те, кто их нарушают, кажутся нам ненормальными. Я много лет работаю с людьми и знаю, что на самом деле это не так. Проблема Джейсона в том, что он не просто другой, он опасен и нестабилен, а его знания и комплекс Бога снова и снова приводят к трагическим ошибкам. Таким людям очень сложно помочь или что-либо навязать. Каждый раз, когда твоя «одержимая слабачка» скучает по нему, вспоминай об этом, и однажды она смирится.

– Это было… – я вздохнула, снова расправив плечи. – Впечатляюще. Спасибо, Джейн.

– Не за что, Александра.

Мы обе встаем и пожимаем друг другу руки. Я чувствую горечь утраты, хотя все еще здесь.

– Я буду скучать, – вырывается у меня.

– Тебе не придется. Увидимся в скайпе, – улыбается Джейн Кларк.

Она провожает меня до двери, где я обнимаю ее, как родную мать. Конечно, я не единственная пациентка, и уверена, что с каждой из них Джейн налаживает доверительные дружеские отношения, а иначе нельзя. Но я все равно чувствую себя особенной, когда выхожу на улицу с безмятежной улыбкой. Ловлю такси и диктую водителю адрес салона для новобрачных, где меня ждет Марина. Остались последние штрихи. Ленты, бокалы, украшения. Ну, и букет невесты, разумеется. А еще цветы для живой изгороди, перед которой Марина и Билли будут давать клятвы. Я смотрю в окно, думая о том, как мне повезло, что я встретила Джейн. И внезапно меня посещает предательская мысль о том ее вопросе. Чувствую ли я себя особенной для Джейсона? Мой ответ был утвердительным. И если бы меня спросили, то же самое о Джейн, то я бы тоже сказала – да. Так или иначе, они оба манипулируют, оказывают давление на мое сознание. Один разрушает, другая созидает, собирает осколки. Противоположные звенья одной цепи. И у каждого своя правда.

А что насчет меня?

Каким я, Лекси Памер, вижу СВОЙ мир. И не чужими глазами, а собственными.

У меня нет ответа. Я все еще не обрела свою индивидуальность и целостность. И Джейн права, нам потребуется больше времени.

– Смотри, Сашка! Это класс! Как я хотела. Розовые с сердечками! – Марина прыгает от радости, размахивая лентами, под снисходительным взглядом продавца.

– Мы на прошлой неделе купили кучу таких же, – замечаю я, улыбаясь продавщице, которая выглядит слишком надменно.

– Ничего не таких. Те были лиловые. Я хочу повязать эти ленточки на спинки стульев, завязав их в банты. Это будет невероятно!

– Тогда возьмем их. Помнишь, сколько стульев? Подожди-ка у меня записано. – Открываю сумочку и извлекаю оттуда блокнот. – Триста пятьдесят пять. Ты уверена, что вам нужно звать столько гостей?

– Я не звала бы никого, кроме тебя, но это же Билли! Не представляешь, как трудно держать все в секрете. Пресса до сих пор не в курсе. Билли не хочет журналистов на нашей свадьбе. Девушка, четыреста ленточек.

– Куда так много? – спрашиваю я.

– Оставлю себе, – пожимает плечами Марина, разглядывая себя в зеркальной витрине. – Я поправилась. Я точно не влезу в платье. Да, я жирная! Билли поэтому не хочет, чтобы все узнали, что у него жирная невеста.

Я хохочу, обнимая подругу.

– Ты очаровательная, Марин. И у тебя самая красивая в мире фигура!

– У меня самая красивая в мире подруга. После меня, конечно. Хочу предупредить, что этот мудак Роберт будет. До последнего тянул с ответом, но сегодня написал Билли, что приедет и попросил посадить рядом с тобой.