— Но ведь он достаточно долго прожил в Риме, так ведь? Может, он много времени проводил с англичанами.

Маргарет вытаращила глаза:

— Держу пари, так и есть.

— Ну и что это, по-твоему, значит?

— Ей-богу, Кэтрин, какая же ты наивная. Неужели не ясно? Ты — не первая англичанка, которой твой ненаглядный Беппи «показывал мир».

— Ладно, тогда я больше с ним не увижусь, если вы так о нем думаете, — заявила я, почувствовав, что вот-вот разревусь.

Одри вздохнула:

— Мы этого не говорили. Просто постарайся не влюбляться в него по уши после первого же свидания, только и всего.

Я пообещала, что не буду, хотя, конечно, было уже слишком поздно. Беппи очаровал меня, и я проводила большую часть времени в воспоминаниях о нашем первом свидании, а оставшуюся часть — в мечтах о втором.

Так что, когда я пришла в назначенное время к фонтану на Пьяцца Навона и увидела там еще и Джанфранко, это меня очень огорчило. Я надеялась, что Джанфранко выпьет с нами кофе, а потом уйдет по своим делам. Но он остался: бродил с нами по развалинам Форума, а потом потащился и в Колизей.

— Надеюсь, ты не против, — сказал Беппи, когда Джанфранко отошел за мороженым, оставив нас на несколько минут наедине. — У него сегодня тоже выходной, и мне не хотелось, чтобы он провел его в одиночестве.

Чем ближе я узнавала Джанфранко, тем меньше он мне нравился. Что-то в его отношении к Беппи меня беспокоило. Он будто смотрел на своего друга свысока. И любил порисоваться, напоминая нам о том, что у него куда более высокая должность и он намного больше зарабатывает. Я не сомневалась, что в их отношениях он играет первую скрипку. Но, похоже, Беппи это не трогало, или, может, он этого просто не замечал.

Я никогда не знала наперед, будет ли вместе с Беппи поджидать меня у фонтана и важно-надутый Джанфранко. Он тенью бродил за нами по садам Виллы Боргезе и узким улочкам Трастевере. Он стоял рядом, когда я впервые увидела Сикстинскую капеллу, и даже сидел с нами у фонтана Треви. Я притворялась, что безумно рада его компании, но всякий раз, выходя из пансиона синьоры Люси и направляясь к нашему фонтану, молилась, чтобы Беппи пришел один. Я придумывала ритуалы и приметы. Если я выпью одну чашку кофе, а не две, Джанфранко не придет. Если встречу на улице трех монахинь, Беппи будет один. Глупости, конечно, но я начала в них верить.

Когда к нам присоединялся Джанфранко, мы посещали гораздо больше римских достопримечательностей: ходили в музеи и картинные галереи, совершали долгие, по многу миль, прогулки. Как-то раз он уговорил нас выпить по чашечке чая с кексами в помпезном отеле, где он работал. Похоже, он несказанно гордился тем, что привел нас туда. Он достал бумажник и расплатился за всех. Но я чувствовала себя не в своей тарелке, сидя на неудобном стуле с вычурным орнаментом, в окружении высоких мраморных колонн и написанных маслом огромных темных портретов людей, умерших много веков назад.

Когда мы с Беппи были одни, мы сплошь и рядом вообще никуда не ходили. Дойдем, бывало, до фонтана Треви, сядем там и проговорим весь день. Когда опускались сумерки и зажигались фонари, он брал мою руку и говорил мне нежные слова, а я позволяла ему меня целовать. Один раз мы засиделись так поздно, что уличные уборщики прогнали нас.

Одри и Маргарет давно перестали читать мне лекции, но иногда мы втроем лежали в кроватях и говорили о Джанфранко. Мы безуспешно гадали, почему он с таким упорством преследует нас с Беппи. Это жутко напрягало, особенно когда мне больше всего хотелось побыть с Беппи наедине.

— В воскресенье мы снова встречаемся. Он собрался отвести нас на какой-то холм, откуда открывается потрясающий вид на Рим. Пойдешь с нами, Маргарет? — умоляла я.

В комнате было слишком темно, чтобы разглядеть выражение ее лица, но я знала, что она скорчила рожицу.

— Ну пожалуйста, — снова заныла я.

— Ох, Кэтрин…

— Будет весело. Мы накупим мороженого и сделаем классные снимки.

— Но мне даже не нравится твой Джанфранко. Он толстый, и потом, у него вечно несчастный вид. Если я пойду, ему, чего доброго, взбредет в голову, что он мне нравится.

— Нет, не взбредет, — заверила ее я. — Я просто скажу ему то, что всегда говорит Беппи: что у тебя сегодня тоже выходной и мне не хочется, чтобы ты осталась на весь день одна.

Одри издала приглушенный презрительный звук. Она, похоже, лежала накрывшись одеялом с головой, но я знала, что она прекрасно нас слышит.

— Почему бы тебе не попросить таскаться за вами Одри, а не меня? — простонала Маргарет.

— Потому что я знаю, что она нипочем не согласится, — созналась я. — Ну, пожалуйста, Маргарет, пожалуйста.

Она была слишком великодушна, чтобы отказать мне. Так что в воскресенье утром мы встретились с Беппи и Джанфранко у фонтана. Они взяли напрокат у официантов в отеле два мотороллера «веспа», и мы вскочили позади них на сиденья. Я крепко обхватила Беппи и увидела, как Маргарет, покосившись на меня, с явной неохотой проделала то же самое с Джанфранко.

Лавируя между автомобилями, мы неслись по улицам. Джанфранко ехал впереди, изо всех сил нажимая на клаксон. Я забеспокоилась. Мне показалось, что он в очередной раз решил пустить нам пыль в глаза.

— Беппи, скажи ему, чтобы он немного сбавил скорость. Мы ведь никуда не спешим, верно? — крикнула я, но он и бровью не повел.

Утро было теплое, обещая погожий денек; легкий ветерок трепал мои волосы, пока мы взбирались на крутой холм. Как только мы добрались до самого верха, я внутренне порадовалась, что проделала этот путь. Мы остановились у старинной каменной балюстрады; оттуда открывался потрясающий вид на Рим. Ничего подобного я еще прежде не видела. Все было как на ладони — купола соборов, фонтаны, полуразрушенные крыши, а между ними серебристая змейка реки. Зазвонили церковные колокола, и их звон эхом докатился до нас.

— Красиво, да? — произнес Беппи.

Я прислонилась головой к его плечу и потянулась к его руке.

— Да, очень красиво.

Джанфранко купил нам в придорожном кафе крепкого кофе с сахаром в бумажных стаканчиках, и мы вместе побрели вдоль балюстрады. Я заметила, что он как будто избегает Маргарет. Он едва смотрел на нее, а когда она задала ему вопрос на своем практически безупречном итальянском, он пожал плечами и что-то невнятно пробурчал в ответ.

Беппи бросил в урну свой пустой стаканчик и крепко сжал мою руку.

— Катерина, я должен тебе кое-что сказать. — Его тон был непривычно серьезен.

— Что?

Неужели он собирается сказать, что не хочет со мной больше встречаться? Неужели к нему вернулась одна из его прежних англичанок? Я прекрасно понимала, что мой голос меня выдает.

— Что произошло?

— У меня не очень хорошие новости, — сообщил он. — Я получил письмо от моей сестренки Изабеллы. Она пишет, что наша мама вот уже несколько недель как слегла. У нее всегда была слабая грудь, отсюда и все беды. Но сейчас Изабелла очень обеспокоена. Она хочет, чтобы я немедленно вернулся домой, в Равенно.