– Простой. Берешь фотографию человека, только хорошую фотографию, большую. И еще на снимке не должно быть других людей, а то биополя перемешиваются. Так вот, берешь снимок… – Тоня ткнула пальцем в фотографию Динки. – Потом иголку с ниткой, держишь конец нити и подвешиваешь иглу над головой снятого человека. И если он жив, игла начнет выписывать круги вокруг его головы.

– А если… нет? – спросила я.

– Если нет, то даже не шелохнется.

– Чушь, – сказала я решительно.

– Проверим? – предложила Тоня. – Я уже пробовала дома и не раз. Осечек не было, все точно.

Я посмотрела на улыбающуюся Динку. Мне стало жутко.

– А вдруг… – Я не договорила.

– Не будет «вдруг», – сердито ответила Тоня. – Дура! Да разве я бы тебе предложила попробовать, если уже сама это не сделала до твоего прихода! Жива Динка, жива! Игла такие бешеные пассы вокруг ее головы выписывает, еле в руках удерживаю!

И в подтверждение своих слов подруга быстро отколола от ворота кофты иголку с продетой в нее длинной ниткой. Поднесла к Динкной голове, аккуратно свесила иглу вниз, как маятник. Велела мне:

– Дыши в сторону! А то потом скажешь, что все это обман!

Я послушно отодвинулась от стола, не отводя глаз от иглы, свисающей на длинной нитке. Железный кончик чуть подрагивал. Вот он слегка отклонился в одну сторону, вернулся в прежнее положение. Потом в другую… И вдруг, словно забился невидимый внутренний пульс – игла ожила, стала выписывать круги вокруг Динкиной головы. Сначала маленькие, потом все шире, шире, увереннее, сильнее…

– Ну? – спросила Тоня. Ее глаза сияли. – Если ты скажешь, что это я раскачиваю нитку, я тебя просто убью. Можешь попробовать сама. Держи! – Она остановила бурное раскачивание иголки и протянула мне это странное приспособление. – Попробуй сама!

– Не могу, – сказала я. – У меня руки дрожат.

Тоня пожала плечами и снова приколола иглу к вороту:

– Как хочешь.

Я схватила стакан и допила виски. Хлопнула его обратно на стол, взволнованно спросила:

– Тонь, неужели правда?

«Я тебе говорю! – убедительно ответила Тоня. – Этот способ безотказный! Им, кстати, пользуются все нечистоплотные маги и экстрасенсы. Берут фотографии пропавших людей, удаляются в другую комнату, якобы для того, чтобы сосредоточиться. Производят простейший опыт с иголкой, который может сделать любой человек, возвращаются и объявляют: клиент жив! Или что человек, к сожалению, умер. И ведь не ошибаются никогда! Вот люди им и верят. А способ, повторяю, не сложный. Им может воспользоваться любой желающий.[2]

– Странно, что раньше я о таком способе не слышала, – заметила я.

– Ничего странного! Конечно, эти шарлатаны свои секретики не афишируют! Приятно казаться необыкновенным человеком, разве нет? Потом, это способ добывания денег, зачем же его открывать всем подряд?

– А что говорит по этому поводу наука? – спросила я.

– А что говорит наука по поводу полтергейста? – вопросом на вопрос ответила Тоня. – А что наука говорит о феномене Ванги? А что наука говорит о телепатических опытах Вольфа Мессинга?

– Понятно, – сказала я. – Не продолжай.

– Ничего наука не говорит, – подвела итог Тоня. – Не может пока наука этого объяснить. Просто существует феномен и все! Есть мертвое биополе, есть живое биополе. И фотография это поле каким-то образом фиксирует. Как? Понятия не имею! Но это правда!

Я подвинула к себе альбом. Перелистала страницы, нашла фотографию моего однокурсника, год назад погибшего в аварии. Подвинула фотографию к Тоне, велела:

– А ну-ка, определи, жив Игорь или нет!

Тоня отколола иголку, свесила нитку над головой улыбающегося парня. Иголка качнулась пару раз, как и полагается маятнику, и остановилась. Тоня подождала целую минуту и молча опустила руку. Говорить было нечего. И так все ясно.

– Фантастика! – сказала я потрясенно.

Следующие полчаса ушли на опыты. Я выискивала фотографии людей, которых моя подруга никогда не видела, и подсовывала их под иглу. Ошибок не было. Над снимками живых людей иголка плясала так, словно сама ожила. А над снимками ушедших замирала в полной неподвижности.

– Ну? – спросила Тоня через полчаса, снимая со стола уставшую руку. – Теперь веришь?

– Фантастика! – повторила я. И добавила: – Верю!

– Слава богу.

Тоня приколола иглу к вороту, открыла рот, чтобы что-то сказать. Вдруг из коридора потянуло сквозняком, и мужской голос неуверенно позвал:

– Хозяйка!

Мы с Тоней одновременно подскочили на табуретках.

– Кто там? – спросила я дрожащим голосом.

– Слесаря вызывали?

Мы с подругой переглянулись. Нервы, нервы…

– Лечиться пора, – вполголоса произнесла Тоня.

А я поднялась с места и отправилась встречать посланца домоуправления. Или как оно сейчас называется, не помню.

Остаток дня прошел в трудах. Мы с Тоней прибрались в комнате, слесарь врезал новые замки. А кроме замков поставил с внутренней стороны двери здоровенный чугунный засов. Теперь открыть дверь снаружи было просто невозможно.

– Все, хозяйка, – сказал слесарь. – Принимай работу.

Я поняла намек, достала кошелек и чертыхнулась. Внутри лежали все те же неразменные долларовые банкноты, которые Тоня выдала мне два дня назад. Пришлось попросить у подруги еще пятьсот рублей. Я расплатилась со слесарем за работу и вернулась в комнату. Надо же, чистота, порядок… Даже странно как-то.

– Ты чего? – спросила Тоня. – Ребро болит?

Я махнула рукой:

– Болит-то оно болит. Не в этом дело. Просто смотрю вокруг и думаю: неужели все это действительно случилось? Никаких следов не осталось!

– В зеркало взгляни, – посоветовала безжалостная Тонька. – Сразу сомнения отпадут.

Я расстроилась:

– Сволочь ты, а не подруга! Только-только позабыла о своем фингале, нет, ей обязательно надо настроение испортить!

– Смотри на мир реально, – приказала Тоня. – Нечего в облаках витать. Вид у тебя, прямо скажем, не фонтан.

Я забралась с ногами на диван и обхватила руками колени.

– Господи, как хорошо! Еще бы поспать немного.

– Вот и поспи, – согласилась Тоня. – А я пойду. У меня дел полно.

– Уже уходишь? – огорчилась я.

– Да, мне пора. Ты не бойся, запри дверь на оба замка, задвинь засов и спи.