Этот поход будет отличаться от предыдущего, как предыдущий отличался от первого. Как там насчет того, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку?

Валин нахмурился, как будто он думал, а дело это трудное и непривычное.

— Да, Чтимый, конечно, мы можем поступить так. И если таково твое желание, туда мы и отправимся. — Он протянул толстую, короткопалую руку. — Но будет лучше, если я понесу твои вещи, раз я поправился. Можно?

— Нет, — ответил Йен. — Я сам могу нести свой рюкзак и свой меч. — «А еще среди моих многочисленных умений значится вытирание собственного носа — да и собственной задницы, если хочешь знать».

Плечо болело меньше. Видно, было что-то в самом воздухе Тир-На-Ног, исцеляющее и дарующее силы; по крайней мере воспаление начало проходить. А теперь его долечит Фрейя, ей и не такие раны приходилось целить.

Но он вовсе не был уверен, что Валин здраво оценивает свои силы. Кроме того, передышка и в самом деле не помешала бы.

— Давай присядем, — решил Йен и, посмотрев на озадаченное выражение лица цверга, еще раз дал себе обещание не говорить с ним по-английски. — Передохнем немного.

Пяти минут должно хватить. Этого достаточно, чтобы расслабиться, а мышцы остыть не успеют. Можно идти целый день с коротенькими остановками, и останется достаточно сил, чтобы разбить лагерь.

Он опустил рюкзак на землю и сел на плоский камень, жестом веля Валину сделать то же.

— Давай осмотрим твою рану.

Цверг уже положил оба рюкзака, открыл один из них и полез внутрь. Он достал серебряную фляжку и протянул ее Йену с широкой улыбкой.

— Твой врач велел передать тебе, что это лекарство и ты должен принимать его всякий раз, как в том возникнет потребность.

Похоже на дока. Йен взял фляжку.

— Спасибо тебе и ему. И все же я бы хотел осмотреть твою рану.

Бенджамин Сильверстейн, на его взгляд, достаточно пил, бил и кричал за двоих, и сыну не хотелось уподобиться отцу. Ничего дурного нет в том, чтобы приложиться к бутылке, Йен иногда пропускал стаканчик-другой в кругу друзей. Но никогда не позволял пьяному избить кого-нибудь.

— Нет нужды.

— Проблемы? — спросил Йен. — Ну, давай же.

— Да, Йен Серебряный Камень, — сказал цверг с бесстрастным лицом.

Он резко шлепнулся на землю, совсем как малыш падает на одетую в подгузник попку, и начал расшнуровывать ботинки неуклюжими пальцами. Зачем снимать ботинки, чтобы спустить джинсы, было выше разумения Йена, но он не стал мешать.

Сняв наконец ботинки и носки, Валин расстегнул ремень и спустил джинсы. Он не покраснел, хотя и избегал взгляда Йена. Возможно, ему было непривычно стоять голым среди людей.

Или, с точки зрения цверговых женщин, размер важен, и Валин стыдился своего короткого, хотя и толстого пениса.

Вежливо об этом никак не спросишь…

Но рана и в самом деле чудесно зажила. Кожа под швами была розовая, красноты от воспаления не осталось. Валин инстинктивно коснулся шрама, а затем убрал руку.

— Выглядит хорошо… Странно, что док Шерв не наложил перевязку.

— Наложил. Но я ее снял. — Цверг посмотрел на свои носки. — Под ней чесалось.

Под ней чесалось, видишь ли. Он снял повязку, потому что под ней чесалось.

Йену хотелось прочитать цвергу краткую лекцию на тему, что когда гребаный врач делает тебе гребаную перевязку, ты не снимаешь ее…

Но заживало же, и быстрее, чем представлялось возможным.

— Очень хорошо. Можешь одеваться.

Йен вновь сел на камень и открыл фляжку. Он наклонил ее, поднеся к губам, и хлебнул — просто чтобы понять, что там. Вместо виски — а Йен не отличил бы хорошее виски от плохого — там оказался шоколадно-апельсиновый ликер. Вкусно, но Йен не поддался искушению.

Он закрутил фляжку и кинул обратно Валину, который ловко поймал ее и убрал в рюкзак.

— Нет-нет, попробуй.

— Я?

— Нет, вестри рядом с тобой. — Йен смягчил саркастическое замечание улыбкой. — Конечно, ты. Какие-то проблемы?

— Да. — Цверг глядел с сомнением. — Так не делают.

— Вестри не пьют?

Кривая улыбка Валина обнаружила нехватку зуба.

— Некоторые пьют. Но нельзя пить из сосуда Чтимого.

— Не хочешь — не пей. — Йен указал на текущую далеко внизу серую Гильфи. — Когда мы дойдем до реки, я собираюсь из нее пить. Ты что, умрешь от жажды?

— Это другое дело.

Цверг бросил еще один взгляд на флягу, словно пытаясь понять, в чем же разница, а потом запихал ее поглубже, словно борясь с искушением.

— Как скажешь. — Йен встал и потянулся. — Ну что, пойдем?

— Да, Йен Серебряный Камень. Куда прикажешь.

Уже второй раз Валин говорит что-то в этом духе.

— Ты считаешь, что нам не стоит туда идти?

— Не твоему слуге тебе указывать, — ответил цверг, собирая вещи. Он снова переключился на формальный язык, что означало… что же это означало?

— А если я велю тебе выбирать путь?

— Тогда твой слуга скажет, что дорога через Харбардову Переправу добавит почти день пути. Если мы пойдем на север, то достигнем Деревни у Мерова Леса примерно через день, даже если сделаем по Вандескарду крюк на запад, чтобы не ночевать слишком близко к холму Боинн.

Йен на минутку совсем запутался, а потом понял, что они с друзьями шли по параллельной тропе.

— Холм Боинн, — указал он, — там, за тем отрогом. Четыре часа пути. Три, если мы поторопимся.

Красноватое лицо Валина побледнело.

— Ты ведь не думаешь ночевать там?

— Думаю, — улыбнулся Йен. Там действительно обитал дух, но у Йена были с ним хорошие отношения. — Я уже так делал, даже дважды. Пойдем.

— Я не стал бы ночевать на холме Боинн, Йен Серебряный Камень, — сказал Валин, не трогаясь с места.

— Не беспокойся. Нам будут рады. — Ну, по крайней мере ему, а заодно и его спутникам.

— Я не стал бы ночевать на холме Боинн, Йен Серебряный Камень. Пожалуйста, не приказывай мне. Там обитают кошмары, и сама мысль об этом пугает так сильно, что я боюсь намочить штаны.

Йен бы поспорил, но время шло, и его немало раздражало, как ловко маленький цверг лавирует между низкопоклонством и упрямством. Неплохо было бы ему определиться.

— Ладно, ты можешь спать в лесу неподалеку. Я проведу ночь на холме.

— Как пожелаешь, — промолвил Валин, не то кланяясь, не то просто кивая.

Они достигли подножия холма Боинн на закате. Дорога обходила его с запада, словно боялась так же, как Валин.