А их было не так уж и много. Но ведь были.

– Гольц Валерий Эрнстович. Вам это имя о чем-нибудь говорит?

Никовцев встрепенулся и ошеломленно посмотрел на Степана.

– Гольц?! Валера?!. Почему вы о нем спросили?

– Если спросил, значит, надо. Кто он такой? Что вы о нем знаете?

– О нем я знаю не так уж много. Но кто он такой – это я вам сразу скажу. Нехороший он человек. И…

– Что – и?

– Мне бы не хотелось об этом говорить. Но раз уж вы затронули эту тему… У Оленьки был роман с этим Гольцем. Еще когда она жила в своем Серпухове. А потом появился я. Она вышла за меня замуж…

– А Гольц?

– Ну, он остался ни с чем… Да он недостоин Оленьки. Понимаете, недостоин. Оленька красавица, умница. А он полное ничтожество. Пьяница и хулиган. Кстати, его в тюрьму посадили. За разбой, что ли. Кажется, ему десять лет дали. Он и сейчас должен быть в тюрьме…

– Уже вышел.

– Вышел?!. Вышел, вышел… Все, я понял. Это он похитил Оленьку. Он!..

– Вы уверены?

– Уверен! От этого ничтожества можно чего угодно ожидать!.. Что же теперь делать? Что же делать? Он же не отдаст Оленьку. Не отдаст…

А ведь эта версия имела право на существование. Бывший зэк Гольц выходит на свободу, похищает жену Никовцева. Или скорее всего на пару с ней инициирует похищение. А потом водит обманутого мужа за рога. Но потом появляется кто-то третий. Возможно, его сообщник. Между ними происходит конфликт, и этот третий убивает Гольца. А вместе с ним и его любовницу… Но Гольц и сообщник должны жить в одной квартире. Или, по крайней мере, иметь свободный доступ друг к другу. Зачем тогда сообщнику понадобилось взламывать замок? А замок взламывали отмычкой – это факт… А может, сообщник Гольца инициировал взлом? Может, может, может. Одни сплошные «может». И попробуй найди среди них истину. Степан-то пробует. И найдет. Не сейчас – так позже…

– Значит, вы утверждаете, что Ольгу Викторовну похитили? – спросил он.

– Утверждаю!.. А вам что об этом известно? Может, вы нашли Оленьку?

Ответить Степан не успел. Зазвонил телефон. Никовцев снял трубку.

– Да… Я… Все готово… Хорошо, завтра вечером у памятника Пушкину… Конечно, без глупостей. Но и вы там смотрите…

Он закрыл трубку рукой. И тихо сообщил:

– Это они, похитители…

Степан забрал у него трубку, приложил к уху. -… За нами не заржавеет. У нас все будет тип-топ. Вернем твою жену в целости и сохранности. Ну все, бывай!..

Голос звучал достаточно грубо. Но это была какая-то ненастоящая грубость, наигранная. И акцент кавказский улавливался. Легкий такой акцент. Но это тоже фальшь. Человек на том конце провода был русским. И скорее всего молодым. Или даже неоперившимся юнцом.

– Что-то тут не так, вам не кажется? – возвращая замолчавшую трубку, спросил Степан.

– Что именно?

– Я не уверен, что этот человек похищал вашу жену.

– Что ж, завтра убедимся, так это или нет. Завтра мне вернут Оленьку…

– Боюсь, это невозможно.

– Почему?

– Потому что Ольга Викторовна не может к вам вернуться.

– Не может?! Вернуться?! Как вас понимать?! Она что, сбежала с этим чертовым Гольцем?

– Можно сказать, что да. Она с ним сбежала. На тот свет… Дело в том, что сегодня утром около одиннадцати часов произошло убийство. Погибли гражданин Гольц и ваша жена…

– Не-ет! – вскричал Никовцев.

В порыве отчаяния он поднялся с кресла и тут же опустился, хватаясь за сердце.

– Нет, этого не может быть! – задыхаясь, пробормотал он. – Вы, наверное, что-то перепутали!

– Увы, никакой путаницы нет. Ваша жена мертва…

Никовцев закрыл глаза и со стоном утонул в кресле.

– Вам плохо? – поднимаясь, спросил Степан.

Борис Олегович молчал. Только постанывал и скрипел зубами. Похоже, он натурально переживал страшное известие. Как бы инфаркт не случился.

За многие годы службы Степан знал, что это такое – извещать людей о гибели близких. И до сердечных приступов дело доходило, и даже до паралича. Поэтому он прихватил с собой нитроглицерин.

Он достал таблетку, заставил Никовцева сунуть себе под язык.

– Полегчало?

– Сердце отпустило, – кивнул тот. – А душу нет…

– Я вас понимаю. И прошу вас, держитесь.

– Да, я буду держаться… Антона позовите, пожалуйста.

Антон был и водителем, и телохранителем в одном лице. Степану пришлось выйти из кабинета, чтобы его позвать.

– Твоему шефу плохо, – сказал он.

– Что с ним? – всполошился парень.

– Сердце.

– Сердце?! Не может быть. Он же на прошлой неделе обследовался. Здоров как бык.

– А ишемия сердца?

– Какая ишемия? Говорю же, здоров как бык…

Почему же ему тогда полегчало от таблетки нитроглицерина?.. Голову над этим вопросом Степан ломать не стал. Сейчас его больше волновало другое. Кто похитил жену Никовцева?

– Или они идиоты, или нас вводят в заблуждение, – озадаченно протянул Эдик.

– Что, смог номер телефона установить? – спросил Степан.

Он поставил ему задачу узнать, откуда звонили Никовцеву. Но не очень-то надеялся на успех.

– В том-то и дело… С мобильника звонили. Телефон установлен, хозяин тоже, ну и адрес, разумеется…

– А если телефон на подставное лицо оформлен?

– Запросто. Потому я и говорю, что нас могут вводить в заблуждение… А если это дилетанты? Есть идиоты, которые всерьез считают, что с мобильника можно звонить куда угодно, все равно никто ничего не узнает…

– Если бы мы имели дело с одними идиотами, нам бы штаты вполовину урезали… Короче, выкладывай, что ты там выяснил.

– Телефон зарегистрирован на Римского Юлия Цезаревича.

– Как-как?

– А вот так. Римский Цезаревич, он самый. С его телефона звонили.

– Но это не он звонил. Его-то голос я знаю…

– А сообщник у него мог быть?

– Конечно… Только это слишком просто. Этот Римский у нас по одному делу проходит, теперь вот во втором засветился. Что-то не то с этим парнем. Что-то нечисто. И там замазан, и здесь. Брать его надо…

– И чем скорее, тем лучше…

– Значит, так. Я с Федотом и Ромой поеду к этому красавчику. А ты дуй в прокуратуру. Возьмешь ордер на обыск. Только быстро…

– Если получится.