и держать ребенка подальше от медицинских работников, пока она не уедет из своего района. Но в тот момент, когда у нее начались схватки, она поняла, что не сможет справиться в одиночку. Женщина запаниковала и набрала 999[23], и это было правильным решением, потому что, придя на помощь, Хелен обнаружила, что женщина рожает двойню!

– И вот я стою на четвереньках, наполовину внутри, наполовину снаружи этой чертовой крошечной палатки, жонглирую младенцами в каждой руке, пытаясь согреть их, пока выходит плацента, – сказала она.

Я восхищалась Хелен, она была настоящим профессионалом.

– Забудь о Беаре Гриллсе[24], это было экстремальное акушерство, – сказала она, вздыхая.

– Хм. Родить любой ценой? Думаю, это может стать настоящим хитом, – задумчиво произнесла я.

– Я первая об этом подумала!

9. Рожденный слишком рано

– У меня был ребенок, и он умер, – медленно и отчетливо произнесла женщина.

Я сидела в приемной, заполняя какие-то бумаги, когда вошла молодая женщина с пластиковым пакетом в руках в сопровождении пожилой и хрупкой на вид дамы. Девушка выглядела лет на двадцать пять, в массивных кроссовках, без макияжа, с сальными каштановыми волосами, в беспорядке распущенными по плечам. Пожилая дама с озабоченным выражением лица рядом с ней была одета в синий макинтош. Обе казались вполне нормальными, но что-то в медленном монотонном голосе молодой женщины и в том, как ее глаза были устремлены в пол, говорило мне, что у нее, вероятно, была какая-то медицинская проблема. И то, что она сказала, прозвучало просто странно.

Однажды в больницу пришла женщина с мертвым ребенком в пакете. Она просто приехала на автобусе.

– Простите, что вы имеете в виду? – переспросила я девушку.

– Я принесла его с собой, – с этими словами она подняла изрядно потертый пакет из супермаркета и швырнула его на стол. Было что-то в форме и весе содержимого сумки, что мгновенно пробрало меня до костей. Боже милостивый, надеюсь, это не то, о чем я думаю!

– Эм-м, а что у вас в сумке? – осторожно спросила я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

– Ребенок, – просто сказала она, и пожилая дама рядом с ней печально кивнула и пробормотала: «Ребенок».

Я обменялась взглядом с Хелен, которая сидела за столом рядом со мной.

– А я и не знала… – начала было девушка, глядя на стол. – Но потом я была в туалете, и он просто вышел. И я увидела, что это ребенок, но он не двигался, не плакал, ничего такого, и бабушка сказала, что нам лучше пойти в больницу. Мы вытащили его из туалета и положили в сумку, а потом сели в автобус номер сорок три, а потом нам пришлось пересесть на другой автобус – кажется, на двадцать седьмой… Да, номер двадцать семь. Вот так мы и попали сюда. Но я не знаю, почему появился ребенок… Я просто не знаю.

– Все в порядке, милая, – успокоила бабушка, погладив внучку по руке, ее пальцы с никотиновыми пятнами резко контрастировали с ярко-синим пальто.

– Вы не знаете, почему у вас родился ребенок? – спросила я, пытаясь осмыслить эту невероятную ситуацию.

– Я не знаю, почему так случилось, у меня никогда ни с кем не было секса. Я девственница.

Услышав это, Хелен глубоко вздохнула, и ее брови взлетели вверх. Черт возьми!

– Так, раз уж вы родили ребенка, нам лучше убедиться, что с вами все в порядке, – сказала я. – Как вас зовут?

– Салли. Салли Энн Хьюз, мне двадцать восемь, – очень медленно произнесла она. – У меня нарушение обучаемости.

Она произнесла последние два слова очень медленно, осторожно, чтобы не запнуться, но без намека на неловкость или смущение. Она явно привыкла рассказывать людям о своих проблемах.

– Да, у нее проблемы с обучением, – повторила бабушка. – И она живет со мной.

– Так вот, я не все понимаю, – продолжала Салли.

– Но она знает, что у нее был ребенок, – вставила бабушка.

– Я хочу сказать, что понимаю очень многое. Я работаю в магазине Sue Ryder, – продолжала Салли.

– Вот именно, – бабушка снова кивнула, и Салли заключила:

– Но не все. Некоторые вещи я не понимаю. У меня неприятности?

Повисла пауза, когда обе женщины посмотрели на меня.

– Все в порядке, Салли, – ответила я, улыбаясь. – У вас нет никаких неприятностей, милая, так что не волнуйтесь. Ваша бабушка была права, что привезла вас сюда. Эта больница – лучшее место для вас и вашего ребенка, и мы будем заботиться о вас. А теперь эта девушка по имени Хелен отведет вас в одну из палат, чтобы быстро осмотреть вас и убедиться, что все в порядке. А я останусь здесь и присмотрю за ребенком, хорошо?

Я держала на ладонях миниатюрную копию доношенного младенца – с милыми ручками и ножками. Ужасно, что медицина называет таких детей «поздний выкидыш».

Девушка кивнула, и Хелен увела ее, а я осторожно взяла сумку со стойки. Я нашла тихую комнату и осторожно положила пакет на тележку. Я надела хирургические перчатки и, вытащив ножницы, начала медленно и ритмично разрезать старый пластиковый пакет, с каждым щелчком приближаясь к его мрачному содержимому. Внутри лежало холодное, неподвижное, безжизненное тело мальчика, которому на вид было около двадцати четырех недель. Обеими руками я подхватила его крошечное гибкое тело, положила на полотенце и начала снимать мерки.

И все это время у меня кружилась голова. Я с трудом могла поверить, что младенца привезли сюда на двух автобусах в пластиковом пакете. Как эти две женщины сидели там с сумкой на полу рядом с ними? Рядом с другими пассажирами! Это просто нереально. Ребенок был достаточно мал, чтобы поместиться в ладонях, когда я держала его обеими руками. Его глаза были закрыты, а холодная красная кожа была прозрачной и блестящей. В остальном он выглядел нормальным – как миниатюрная копия доношенного ребенка.

Я позвонила педиатру, который подтвердил, что у Салли случился поздний выкидыш. Это меня потрясло. Я ненавидела называть хорошо развитого ребенка «поздним выкидышем» – холодное клиническое описание. В конце концов, если бы все произошло на пару недель позже, мы бы назвали ребенка мертворожденным. На самом деле ему, возможно, было больше двадцати четырех недель – мы не могли выяснить точный возраст, потому что Салли не знала, что беременна, так что у нее не было никаких осмотров и она не посещала врача.

Девушка сказала, что ребенок родился без признаков жизни, и все же не было никакой ясной причины, по которой мы могли бы понять,