— О-о-о-ох-х-х, — простонала она.

Хотя кожа у него на щеках и была на вид гладко выбритой, тем не менее оказалась немного колючей и царапалась, являя разительный контраст его ласкающему языку и нежным, точно лепестки цветов, губам.

— М-м-м-м-м… — Дебен уткнулся лицом ей в шею ниже уха.

Этот звук вибрацией: отозвался, казалось, в каждой клеточке Генриетты, передав недвусмысленное послание лону, в котором нарастало восхитительное ощущение. Ей становилось все сложнее оставаться неподвижной, бедра, похоже, и вовсе зажили собственной жизнью.

Она содрогнулась всем телом и застонала. Не знала, что делать с руками, ведь если дать им волю, они немедленно высвободись бы из плена перчаток, чтобы получить возможность жадно вонзиться пальцами в густые черные кудри Дебена. Она притянула бы его голову себе на грудь, которая отчаянно нуждалась в ласке его искусных губ.

Губы. До сих пор он даже не прикоснулся к ее губам. Да он просто дразнит ее! Подвергает пытке! Подстрекает схватить его за уши и притянуть к лицу, чтобы наконец познать поцелуй опытного мужчины.

Генриетта сжала руки в кулаки и зарыла в диванные подушки. В противном случае поддалась бы искушению и показала графу, что по его вине находится на грани отчаяния.

— Мисс Гибсон.

— Хм-м-м?

— На этом наш первый урок закончен.

— Ч-что?

Открыв глаза, она обнаружила, что он смотрит прямо на нее сверху вниз с самодовольным выражением на лице.

Каким-то образом ей удалось сесть прямо и оттолкнуть его прочь, хотя потребовалось еще несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями и заговорить.

— Благодарю вас. — Генриетта ушам не поверила, услышав свой голос, настолько он был хриплым и прерывистым. Как будто она бежала! Великий боже, по ногам разлилась слабость, они дрожали, как у новорожденного ягненка. — Это было очень… поучительно, — прохрипела она.

— Верно. А теперь перейдем ко второму уроку.

— Второму?

О нет! Она не готова вынести больше ни секунды такой пытки. Да о чем она вообще думала, попросив распутника научить ее искусству обольщения? Видно, происшествие с мисс Уэверли сильно ее впечатлило, раз она добровольно согласилась сунуть руку в клетку льва. Более того, осмелев, открыла дверцу, вошла внутрь и предложила себя в качестве обеда.

Дебен показался Генриетте собранным и хладнокровным. Его прическа находилась в идеальном порядке — волосок к волоску — и на фраке ни единой складочки.

Внезапно осознав, сколь разителен контраст между ними, Генриетта, к своему удивлению, чуть не разрыдалась.

— Когда вы покинете комнату, — непреклонным тоном заявил лорд Дебен, — я хочу, чтобы вы всегда помнили о своей талии.

— О талии?

— Вот именно. Обратите на нее внимание. Вы заметите, что при ходьбе бедра слегка покачиваются, что вполне естественно. И мужчины будут смотреть на вас с интересом. Если увидите кого-то, кто вам понравится, просто взгляните ему в глаза.

Ах, как это унизительно. По крайней мере его грубое напоминание о том, что он делает это исключительно ради того, чтобы она смогла показаться привлекательной другим мужчинам, вполне соответствовало ее эмоциональному замешательству. Разве не говорила она себе, что не нужно делать никаких романтических выводов из этого… эпизода на диване?

— Затем посмотрите на его рог, — продолжал Дебен. — Теперь вам известно потенциальное наслаждение, которое могут сулить вашему телу мужские губы. Подумайте, заставит ли прикосновение его губ ваши груди пощипывать? Ощутите ли судороги наслаждения вдоль позвоночника, когда почувствуете на щеке его жаркое дыхание? Будут ли его руки искусно ласкать вас или же дрогнут?

Великий боже, неужели этот мужчина догадался о том, что она чувствовала?

Ну конечно! За свою жизнь он сменил множество любовниц. Вероятно, великое множество. А она издавала негромкие мурлыкающие звуки и при этом извивалась всем телом, следовательно, губы Дебена искусны, как он и говорил. От досады она отвернулась.

Он взял ее за подбородок своими сильными пальцами и заставил повернуться обратно, у нее не было иного выбора, кроме как встретиться взглядом с его черными пронизывающими глазами.

— У вас такое открытое лицо, — более мягко произнес он. — При виде его любой мужчина непременно отреагирует, зачастую сам не зная почему. И тогда, мисс Гибсон, вы должны опустить глаза и покраснеть. Что у вас, между прочим, отлично получается.

Она вскинула голову, высвобождаясь из его хватки.

— Хм-м-м, — протянул он. — Такой взгляд точно не пойдет. Вам следует раскрыть веер и остудить пылающие Щеки. А затем оглянуться через плечо на свою жертву, удаляясь. Уверяю вас, застукаете его за созерцанием вашей милой маленькой попки.

Мысленно выругавшись, Дебен подумал о том, что у этого счастливчика слюнки потекут. Затем он спросил себя, воспримет ли Генриетта благосклонно внимание другого мужчины, который возжелает ее, рассмотрев истинную сущность за довольно непривлекательной внешностью?

Зачем он вообще, черт возьми, все это затеял?

Представив, как Генриетта отвечает безвестному сопернику, Дебен ощутил жаркий прилив ревности, скрутивший его в тугой узел. Ему следовало бы быть к этому готовым. Именно ревность отравляла брак его родителей и заставила его решительно противиться треклятой женитьбе. Он подозревал, что в конечном итоге, уподобившись отцу, станет ненавидеть свой «светский» брак.

Поднявшись, он прошагал к двери и быстрым нетерпеливым движением распахнул ее. Он выбрал мисс Гибсон, потому что расценивал ее совсем «несветской» и тем отличающейся от его матери. Эта девушка слишком много значения придавала верности и слову. Если бы она поклялась в церкви перед лицом Бога до конца дней своих быть преданной лишь одному мужчине, так оно и было бы.

То, что она охотно отвечала на его ласки со смесью страсти и удивления, вовсе не означало, что она готова экспериментировать с другим мужчиной. Ее недовольство стало тому подтверждением. Маленькая пуританка, как она не могла не испытывать чувства вины.

Дебен мог бы чувствовать себя польщенным от того, что ему удалось так быстро добиться успеха в ее обольщении, а не давать воли беспочвенным страхам, будто их брак окажется несостоятельным. «Генриетта Гибсон, — чуть слышно сказал он себе, — не позволит ни одному мужчине таких же вольностей, какие позволила мне».

В любом случае он не намеревался давать кому-либо из них шанс помешать ему осуществить задуманное.

— Если вы сделаете милость, предоставив мне список приемов, которые собираетесь посетить, — произнес он вслух, — я попытаюсь пересечься с вами через пару дней, чтобы вы могли отчитаться в своих успехах.

Гордость Дебена настаивала, чтобы он упомянул об их следующей встрече вскользь, словно точное время для него совсем не важно. Сердце же шептало, что он должен встретиться с ней завтра же и как можно скорее соблазнить. Прежде чем она поймет, что происходит, уже будет плотно опутана сотканной им паутиной чувственности, и деваться будет некуда.