– Алана рассказывала мне об учении, которое вы проповедуете. Судя по всему, оно возникло в Японии, а вы – китаец. Почему же вы стали приверженцем именно этого учения?

Хозяин дома ничего не ответил, и Вулф тяжело вздохнул.

– Думаю, я найду ответ, когда мы начнем заниматься и вы будете более расположены к разговору, – произнес он. – Но позвольте задать другой вопрос: как вам удалось усыпить бдительность родителей Аланы, которые, как я убедился, стараются контролировать каждый ее шаг? Почему они разрешают дочери проводить здесь много времени?

Старый Китаец бросил обглоданную куриную кость на растущую кучу объедков и облизал пальцы.

– А разве здесь плохо? Вам не нравится в моем доме? – спросил он и сделал пару глотков рисового вина.

– Вы не ответили. Алана здесь явно не новичок, ее поведение свидетельствует о том, что она часто приезжает к вам. Почему строгие родители разрешают ей это?

Вулф обвел глазами шумных учеников, и его внимание снова привлек высокий курчавый европеец, который с непроницаемым лицом смотрел на лестницу, по которой только что поднялась Алана.

Вулф залпом осушил стакан, и хозяин дома снова его наполнил.

– Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо, – продолжал Вулф, не дождавшись ответа. – Алана ведет себя не так, как пристало леди из высшего общества, и это несмотря на то, что ее родители из кожи вон лезут, чтобы войти в элиту Бостона. Обратите внимание хотя бы на то, что сейчас мисс Малоун находится одна среди трех десятков мужчин, а ее родители в ус не дуют. Нет, что-то здесь не так!

– Да? И что же вас удивляет?

– О, не делайте вид, что вы ничего не понимаете. Отец Аланы чуть не выкинул меня за борт во время плавания, а мать преследовала по пятам, запрещая разговаривать с дочерью.

– Хм… – Старый Китаец наклонился к Вулфу. – Все дело в том, что мои ученики – это не вы, а вы – не они. Когда нет взаимности, тогда и не возникает мысли о ней.

Вулф сделал большой глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Могу предположить, что Малоуны разрешили дочери приезжать сюда в обмен на ее обещание не срывать свадьбу, которую они ждут с таким нетерпением. Но это не объясняет тот факт, что Алана уже давно тренируется у вас. Значит, ее визиты начались еще до помолвки. Вот этого я не понимаю!

Старый Китаец взял еще одну куриную ножку.

– Отец Аланы хотел, чтобы дочь освоила азы боевых искусств и умела постоять за себя. Мать не возражала, поскольку считала, что тренировки укрепят организм Аланы и помогут ей лучше перенести боль при родах. Для самой миссис Малоун роды были тяжелым испытанием, о котором она всегда вспоминает с ужасом. Еще до рождения Аланы я обучал ее отца боевым искусствам, но он оказался ленивым учеником. Дочь превзошла отца, в ней я обрел прилежную ученицу. Она постигла глубинные аспекты будо. Это важнее, чем способность бессмысленного избиения противника. Меня тревожит только одно – ее будущая свадьба. – Он вдруг указал полуобглоданной костью на Вулфа. – Обучение Аланы боевым искусствам имеет еще одну положительную сторону: девушка находится в изоляции от таких мужчин, как вы. И это устраивает Малоунов.

– От таких мужчин, как я? Но у вас тут полно крепких здоровых мужиков!

Старый Китаец усмехнулся.

– Малоуны об этом не знают. Они думают, кроме их дочери, у меня занимается только Уинстон. – И он кивнул на высокого кучерявого мужчину, который все еще поглядывал на лестницу.

– Боже правый! – воскликнул Вулф. – А этот парень давно у вас занимается?

– С двух лет.

Вулф нахмурился.

– И Малоуны доверяют ему?

Глаза Старого Китайца заволокла пелена таинственности.

– Я забочусь о безопасности своей ученицы.

Наконец Алана вернулась и уселась рядом с Вулфом. Он убрал выбившийся из прически девушки завиток за ухо, а затем провел ладонью по ее спине. Уинстон не сводил с Вулфа глаз. Алана выглядела усталой.

– Вас клонит в сон? – спросил Вулф хрипловатым голосом, от которого по спине Аланы пробежали мурашки. – Знаете, мне нравится сидеть рядом с вами, а не напротив, как это было на борту клипера.

Несмотря на усталость, ее тело реагировало на ласковые прикосновения Вулфа, на его голос. И она уже не боролась со своими ощущениями. Вулф сидел так близко, что Алана видела, как трепещут его золотистые ресницы, и у нее замирало дыхание. Дрожь пробегала по ее телу каждый раз, когда Вулф дотрагивался до нее. Она давно заметила, что даже когда Вулф разговаривал с другими, он не выпускал ее из поля своего внимания.

Он несколько раз наполнял кружку Аланы, и когда их пальцы соприкасались, казалось, что вспыхивало пламя, грозившее поглотить обоих. Наклоняясь, Вулф шепотом задавал Алане какие-то вопросы, и его мягкие губы касались ее уха.

Внезапно Старый Китаец встал, и Томпсон сделал Вулфу знак последовать примеру хозяина и поклониться ему. В ответ китаец тоже поклонился гостю и направился к выходу.

Ученики быстро собрали посуду и молча вышли. В комнате остались только капитан и Вулф.

Но куда же исчезла Алана? У Вулфа тут же испортилось настроение. Он огляделся. Кто-то успел расстелить циновку, служившую постелью. Кому она предназначалась? Вскоре Вулф узнал ответ на этот вопрос.

В комнату молча вошел Старый Китаец и, не говоря ни слова, улегся на постель. Масляные лампы были потушены или горели вполсилы. В здании стояла благоговейная тишина.

– Вы останетесь здесь со Старым Китайцем, – сказал Томпсон. – Увидимся завтра утром. – И сняв со стены фонарь, удалился.

Стараясь ступать бесшумно, Вулф подкрался к окну. В ночной тьме быстро растворялся свет от фонарей – это расходились ученики. Может быть, Алана ушла с ними? Вулфа охватило смятение. Мысли путались.

Повернувшись, он заметил какое-то движение в дальнем конце комнаты.

Из-за ширмы показалась Алана. Она несла свернутую в рулон циновку и легкие одеяла. Сердце Вулфа бешено забилось, настроение сразу же улучшилось. Он сделал шаг вперед, чтобы помочь девушке, но она не обращала на него ни малейшего внимания. Вулф остановился. Подойдя к железной печурке, в которой тлели раскаленные угли, Алана свалила ношу на пол и снова исчезла за ширмой. Вулф нахмурился. Он был сконфужен и ждал, что будет дальше.

Через пару минут Алана вернулась с ворохом одеял. Она была одета во фланелевую ночную рубашку. Не глядя в сторону гостя, мисс Малоун постелила постель в десяти футах от места, где храпел Старый Китаец, отвернувшись лицом к стене.

– И вам тоже спокойной ночи, – пробормотал Вулф, чувствуя, что у него снова портится настроение.

Он не знал, как себя вести в сложившейся ситуации и направился к груде одеял, лежавших у печурки. Прежде чем соорудить постель, Вулф бросил взгляд туда, где лежала Алана. На него накатило чувство одиночества.