Я осталась одна, в абсолютной пустоте.

Сначала мне было страшно, что с их отъездом я буду чувствовать, как будто их больше нет, как будто они умерли, всю эту ложную скорбь. Но вышло еще хуже — получилось, как будто умерла я. Их жизнь шла своим чередом, они тоже переживали из-за происходящего — но быстро, как оба это умеют, адаптировались и влились в новую среду, в новый мир.

А я осталась в полной отрешённости, в мире какой-то опустошающей жестокой тоски. Как тень в склепе. Только и могла что наблюдать издалека за живыми и радоваться их успехам, как призрак, вставший из могилы.

Меня спасла Инга, когда я совсем перестала реагировать на звонки и смски, переехала в комнату Мики, временно приостановила практику и бродила по квартире в старых трениках и в Ромкиной толстовке, которая все ещё хранила его запах. Я вытаскивала из дальних уголков гардеробной все новые и новые Микины игрушки и переносила на свой диванчик — в итоге, там для меня почти не осталось места. Лёжа прямо на этих игрушках, накинув капюшон от толстовки на голову, я пряталась от солнца, которое начало меня раздражать — и действительно была похожа на труп.

По крайней мере, именно это сказала Инга, открыв дверь ключом, который я когда-то оставляла ей, чтобы она поливала цветы во время нашего последнего отпуска.

— Женька! Ты что! Тараканов разведёшь, а то и крыс! Они же тебя живьём сожрут! — разгребая игрушки и коробки от пиццы, отчитывала меня она, и я была этому рада — наконец- то живые голоса в моем унылом склепе.

— Ты что, мать! Что ты творишь! А ещё психолог! — брезгливо вытащив из-под дивана успевшую запылиться коробку, Инга выразительно её затрясла — и внутри загремели сухие корки. А я, прикрыв лицо капюшоном, давилась рыданиями, стараясь выдать плач за смех.

Такая злая ирония — почему, когда дело касается твоих личных проблем, теряют силу любые дипломы и квалификация?

— Ты как будто безутешная вдова! Как будто их живьём похоронила! Совсем чокнулась, да?! Не каждая бы поступила, как ты — отпустила Микулю за границу, в таком возрасте… А там такая жизнь, такие возможности… И ты смогла, не побоялась! А сейчас, что? Клушку включила? Так нельзя! Сегодняшние дети — они другие! Это не мы, которые в школе штаны протирали, а потом в универе только работать начали. А некоторые и до диплома дурака валяли! А наши дети… уже в пятнадцать лет блогеры, деньги заколачивают, в восемнадцать у них стартапы, в двадцатку — квартиры покупают! Тут чем раньше им хороший старт дашь — тем лучше!

— А разве это правильно?

— Что? Что правильно? То, что сейчас жизнь другая и законы не наши, совковые?

— Да какие совковые, не драматизируй, Инга… Мы с тобой Совок и не помним даже, — мне почему-то очень хочется с ней поспорить. — Вот этот культ раннего успеха? Нет, я не против, — уточняю я как только Инга агрессивно упирается руками в бока. — Это всегда приятно, если ребёнок себя находит. Но сейчас все… как-то навыворот. Быть просто школьником или студентом — стыдно. Надо обязательно зашибать.

— Что зашибать? — не отвлекаясь от спора, Инга продолжает разгребать бардак вокруг меня.

— Бабло, — весь этот агрессивный настрой вызывает во мне только одно желание — еще сильнее закутаться в Ромкину толстовку и уползти на дальний край дивана. — Успех. Рейтинги. Новые вершины, стартапы, проекты. Детей торопят жить — им нельзя уже просто побыть учениками, студентами — надо достигать, добиваться. Вспомни, я работать начала после третьего курса, ты — после четвёртого. А до этого мы просто учились. А сейчас даже поучиться нормально не дают — зачем сидеть пять лет на лавке, если есть экспресс-курсы за две недели. Целых две недели! — впервые за долгое время в моем голосе звучит сарказм. — Кому нужна эта гонка? Куда все спешат?

— Ну как куда, мать? Жизнь-то проходит. Никто тебя не ждёт! А сидеть нищебродом в компании сверстников, когда у каждого пару успешных бизнесов за плечами..

— Да откуда это слово идиотское взяли — нищеброды! Мы все, когда учились, жили на стипендию и покупали две сосиски на пятерых!

— Ага, да! Особенно твой Гарипов!

— А он — шифровался! Потому что сейчас стремно быть «нищебродом», а раньше было стремно быть мажором! И тыкать своим достатком в лицо остальным! Посмотри — чуть меньше двадцати лет прошло, а как все поменялось. А знаешь… Я бы свое студенчество на другое все равно не променяла бы. Да, многие из нас потом взлетали — резко и быстро. Но за спиной у каждого была эта самая общажная кухня с тараканами. И мы знали, если вдруг обломаешься — то не пропадёшь, ты умеешь выживать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Разделенная на пятерых сосиска спасает жизнь? Шутишь?

— А вот и нет! Ну вот скажите мне — ты можешь представить наши квартирники с портвейном где-нибудь в элитных апартаментах?

— Ох, — замерев на секунду, Инга мечтательно прикладывает руку к груди, и я понимаю, что осознанно ударила ее в слабое место. — А ведь было же, Жень? Да, было?

— Конечно. А сейчас ты почему им в этом отказываешь?

— Ну, не знаю. Они сейчас другие. Они не повторят это, просто собравшись в ободранной коммуналке… А помнишь Графа? Как он играл, как струны на гитаре рвал, да?

— Ага. И пальцы стирал в кровь.

— Вот дурак был. Эх, Граф, Граф, что с тобой стало…

— Да ничего, Инга. Просто его время прошло. И он с ним. Ну ты можешь его представить сейчас, в апартаментах, купленных на доход от стартапа?

— Да куда там… — горько вздыхает Инга и тут же осекается, понимая, что я сделала, на какие воспоминания надавила — наш общий друг, музыкант по прозвищу Граф, который сейчас страдал неизлечимым алкоголизмом, был ещё одной большой и неразделенной её любовью. — Вот ты сволочь, Женька! Опять манипулируешь! Ну как не стыдно — эти свои фокусы на нас, своих людях, применять… Правильно тебя твой Гарипов бросил! Ну все, все, не дуйся… — к тому времени я ещё не научившись спокойно реагировать на такие шутки, сжималась улиткой и снова хотела уползти в свою раковину-толстовку и закопаться в игрушки.

— Все, давай, не слушай меня! Лучше вставай и иди прямо сейчас…. В ванную иди! Мойся, чисти пёрышки, только хорошо чисти — что-то ты совсем тут протухла. И вечером гулять! Тут все только и обсуждают, как твой бывший на новом месте устроился! Уже какую-то движуху замутил, фотки с какой-то хозяйкой галереи в фейсбук пилит — с во-от такими буферами, между прочим! А ты что? Чем ты хуже? И тебе найдём кого-то!