Не сделав и пяти шагов, я оказалась в чьих-то руках. Кто-то резко дернул меня назад, так, что даже дыхание сбилось, когда я врезалась во что-то большое и мягкое. Он стоял сзади, крепко держа меня в своих горячих руках, обхватив живот и прижимая к себе.

— Не усложняй. — тихо, прямо на ухо прошептал он, пуская ледяные мурашки по моему затылку. И начал движение назад, волоча меня за собой, не разжимая рук.

К нам бросились остальные. Кто-то посветил фонариком на то место, где мы только что стоял. Обрыв. Бездонная яма смерти. Точно такая же, в которой погибла моя мать. Сердце выскакивало из груди. Я могла только что сорваться со скалы и умереть, но меня спас этот человек. Хотя, возможно, это был лучший исход, ведь неизвестно, какие планы на меня у этих троих.

Перепуганный Джо попытался приблизиться ко мне и протянул ладони к моим щекам, я смогла увернуться от этого прикосновения. А крепкие руки стали прижимать меня еще сильнее, так, что возможности вырваться у меня точно не было. Мужчина тащил меня к своей машине максимально деликатно, если похищение можно описать такими словами. Но он не делал мне больно. Все это время я смотрела в глаза Джо, полные слез.

Макс открыл багажник нашего автомобиля, и потянулся за моей дорожной сумкой. Она была небольшой, и скорее походила на рюкзачок. Когда он попытался его поднять, его равновесие слегка нарушилось, ведь он не ожидал, что рюкзак окажется настолько тяжелым. — Что за хрень ты туда положила? — С трудом Макс перетащил его в свою машину.

Тот, что крепко меня держал, кажется, его звали Рик, чуть ослабил объятия, и бросил ключи от внедорожника Ники, чему тот весьма обрадовался, видимо, не часто его допускают за руль. Макс сел впереди. Рик, открыл заднюю дверь и усадил меня, сев рядом.

Меня трясло. И я не понимала виной этому был страх или холод, или и то и другое одновременно. Как только мы тронулись, Ники включил тихую музыку, кажется, это был блюз, и она немного разбавила пугающую тишину.

Я не могла сосредоточиться, чтобы наконец понять, что именно происходит. От нервов кружилась голова и слегка подташнивало.

Сидящий со мной рядом мужчина снял с себя куртку и накинул ее на меня. Она была такой же теплой как его руки, которые поймали меня над тем обрывом. Я чувствовала запах кожи, смешанный с ароматом его парфюма, и тепло медленно растекалось по моему телу.

Впереди ерзал Макс. Он то оборачивался, то смотрел в окно, то потирал руки. Видимо, не одна я здесь испытывала неудобства.

— Ты можешь, не бояться? — зарычал он, не глядя на меня. — Меня это раздражает!

— Можешь отпустить меня, и я больше не доставлю тебе неудобств, — фыркнула я в ответ.

И тут же свет моего сознания погас. Последнее, что я видела — полный ненависти, испепеляющий взгляд Макса.

Я проснулась в полной тишине. В машине никого не было. За окном светало, значит я проспала часа три. Хотя это было сложно назвать сном. Скорее, какое-то необъяснимое состояние провала в моем сознании. Прокручивая в голове события прошедшей ночи, я хотела поменять положение затекшего тела. Куртка Рика все также была на мне, окутывая приятным запахом и напоминая о его теплых руках. «Самое время думать об этом,» — выругала я себя.

Дверь открылась, и показалась голова Ники. Да, это был тот самый рыжий мальчишка с фотографии, которую мне показывал Джо. Только лет на 10 старше, что совсем не помешало сохранить чистый взгляд и искреннюю улыбку. — Доброе утро, подружка! — Он подал руку, приглашая выйти из машины.

— Странное обращение. Обычно, подружек не запихивают в авто среди ночи и не увозят неизвестно куда. — Буркнула я, выходя.

Оглянувшись, я поняла, что мы находимся в аэропорту: огромное ровное пространство, грузовые самолеты, бесконечная взлетная полоса. И никаких стоек регистрации, кафешек с теплыми булочками и ароматным кофе, магазинов… Всего лишь пара постов и оцепление из колючей проволоки.

Позади машины стояли Рик и Макс сосредоточенно смотря на мою сумку. Уже было достаточно светло, чтобы я смогла рассмотреть их получше. Макс выглядел лет на двадцать. Стройный и высокий, своей фигурой он напоминал балетного танцора: вытянутый как струна с высоко поднятым подбородком. Макс был весь в черной коже: штаны, куртка, ботинки, перчатки. И волны волос, чуть длиннее тех, что обычно носят мужчины, были черными как смола. Бледное лицо светилось изнутри. А темные круги вокруг глаз не придавали ему изможденного вида, наоборот, подчеркивали их бездну.

А Рик… Он был старше остальных, лет двадцати семи. Глаза полные опыта, мудрости, уверенности и спокойствия. Никакой суеты — все будет так, как он скажет. От него исходила такая сила и мужественность. Исполинский рост, широкие плечи, мощные мышцы, хорошо просматриваемые сквозь обтягивающее полотно водолазки. Что абсолютно не мешало быть грациозным. Лицо было словно высечено из камня: четкие и мощные черты — ими хотелось любоваться вечно. И запах, я чувствовала его запах. Он был слышен еле-еле, что подталкивало подойти поближе к нему и уткнуться носом. «Боже! О чем я только что подумала?»

— Как ты собралась провезти все это через границу? — Кажется, рычать было обычным делом для Макса.

Все трое ждали от меня ответа.

— Какого черта вы рылись в моих вещах? — почти прокричала я.

— Не волнуйся, твое нижнее белье нас не интересует, — хихикнул Макс.

— По тебе и не скажешь! — я сама не понимала, почему сказала это, наверное, хотелось его как-то задеть.

Макс чуть было не кинулся на меня, но суровый взгляд Рика остановил его. Он напоминал мне тигра: вальяжность движений за долю секунды сменилась готовностью напасть.

— Скажи нам, откуда эти камни? Они твои? — мягкий тон Ники располагал к разговору.

— Да, мои, я люблю собирать камни. Каждый раз, идя в горы я находила их, выбирала самые красивые и оставляла себе.

— Здесь камней на миллионы долларов! Ты знаешь об этом?

Я рассмеялась! Как эти разноцветные стекляшки могут стоить целое состояние? Наверное, это розыгрыш!

— У нас никогда не было проблем с их перевозкой.

— Похоже. Ирина вкладывала в них магию, поэтому пограничники их не замечали. — Рик высказал свое предположение.

— Мы не сможем их взять с собой. Сожалею. — Ники стал выкладывать камни из сумки. — Такой закон, придется их оставить.

Отчаяние и обида хлынули слезами из моих глаз. Я села на припорошенные снегом бетонные плиты, и закрыла лицо руками.

— Что это за закон такой? Я нашла их, не украла! Они — единственное, что у меня осталось от мамы. — Я вспомнила, как она учила меня определять жилу с самоцветами! Как мы вместе уходили в горы с палатками на несколько дней и найдя камни, выбирали один самый красивый! Давали ему имя и загадывали желание. Когда не стало мамы, я перебирала самоцветы и чувствовала, что она где-то рядом.