Скелет второй женщины, брюнетки, лежал на боку у противоположной стены. Одна рука неестественно вывернута. Убитая была в сарафане. Подол задран, оголяя тазовые и бедренные кости. На ней были туфли со шпильками. За одну из шпилек зацепился кусочек черной кружевной ткани. Трусики несчастной.

Катя не была экспертом-патологоанатомом, но она сразу сообразила, что второй труп более свежий. На потемневших костях кое-где встречались частично сохранившиеся мумифицировавшиеся ткани.

Третье тело находилось в центре комнаты. Девушка — то, что от нее осталось — лежала на спине, раскинув руки. Черные коротко стриженные волосы. Отсутствующими глазами она смотрела в потолок. На ней было шерстяное платье, задранное до груди.

— А по срокам? — спросила Катя. — Ну, предварительно хотя бы?

Патологоанатом вздохнул и выпрямился, гадая, с чего начать.

— Чем больше времени проходит с момента смерти, тем больше замедляется процесс трупных изменений. Ранние трупные явления — охлаждение, окоченение, появление трупных пятен — начинаются через несколько часов после наступления смерти. Но уже через несколько суток они исчезают, уступая место аутолизу.

— Самопереваривание тканей, — кивнула Катя.

— Угу. Потом начинаются поздние трупные явления и консервирующие процессы. Каждая новая стадия продолжается в разы больше времени, чем предыдущая. Если труп погребен, то ткани и органы приобретают вид однородной грязно-серой массы через год-полтора. На поверхности земли, при благоприятных условиях, это дело длится месяца полтора-два, после чего мягкие ткани трупа разрушаются.

Патологоанатом указал на скелет в центре комнаты.

— Смело могу сказать, что это жертва номер три. Здесь сухой воздух, неплохая вентиляция — чувствуешь, сквозит их всех щелей?

— Что, кости ноют? — догадалась Катя.

Медик уныло кивнул. Сквозняки всегда доканывали его, Катя это хорошо помнила.

— У жертвы номер три наступила полная мумификация, средние сроки этого процесса при таких условиях ограничены в пределах от полугода до 12 месяцев. Но полгода назад была зима. Центрального отопления я здесь не наблюдаю, как и везде в частном секторе оно здесь печное, правильно? А дом-то заброшен. Представляешь, что в этих стенах зимой творится?

— Морозилка.

— Вот именно. Так что к этому времени труп наверняка частично мумифицировался. Я бы сказал, предварительно, конечно, что третья жертва скончалась ориентировочно около года назад. Может быть, чуть меньше.

— Прошлым летом, — прикинула Катя. — А что с остальными?

Патологоанатом указал на скелет брюнетки в сарафане и шагнул к нему, водя вокруг нее шариковой ручкой, как указкой.

— Познакомьтесь с жертвой номер два. Как видишь, мягкие ткани и связки разрушены полностью, начался процесс окончательного распада трупа на кости. Уже исчезают связки и хрящи. Грудь и живот запавшие, нижняя челюсть уже практически отделена от черепа. Процесс скелетирования начался в области головы и конечностей. Скоро останутся только кости…

— Срок, — напомнила Катя.

Медик почесал затылок.

— Нужно провести обследование костей, потому что на определенном этапе начинается ярко выраженное высыхание костей скелета. Их масса снижается, повышается их пористость и хрупкость. Для всех этих значений у нас есть таблицы. Поэтому после детального обследования я смогу назвать более точный срок или подтвердить предварительный. Но пока могу сказать, что перед нами скелет молодой женщины, которая скончалась ориентировочно полтора-два года назад. Повторяю, Катюш, это предварительно.

— Само собой. — Катя взглянула на третий скелет. — А здесь у нас старожил?

— Вроде того. Скелет начал распадаться на отдельные кости, так как весь связочный аппарат разрушен. Учитывая предварительные сроки смерти жертв номер два и три, я могу пока только предположить, что первая жертва оказалась здесь в срок от трех до пяти-шести лет назад.

Катя вспомнила слова Халилова.

— Дом пустует только пять лет.

— Значит, от трех до пяти, — патологоанатом снял очки и, протирая их платочком, покачал головой. — Если хочешь стать философом, иди работать с трупами. Пока мы живем, мы работаем, спешим любить, горим, несемся куда-то вперед и постоянно боремся с другими людьми и с самим миром. Но потом приходит великий уравнитель. Смерть, гниение, распад… И как итог — минерализация. То, что несколько лет назад любило и спешило жить, распадается на отдельные химические элементы и простые соединения. От праха к праху.

Катя решила промолчать, чтобы дать медику время проникнуться его грустными мыслями. Но она была на работе.

— Со способами убийств у нас засада, да?

— Почему же, — вдруг оживился патологоанатом. — Вовсе нет.

— Хм, — недоверчиво отозвалась Катя.

Вместо уточнений медик поманил Катю пальцем и подошел к третьей жертве в центре комнаты. Кате пришлось подчиниться и встать рядом. Медик склонился над убитой, аккуратно опустил закрывавшую ее горло складку шерстяного платья и осторожно ткнул пальцем в темную полосу вдоль темно-серых мумифицировавшихся тканей шеи.

— Видишь? Это же странгуляционная борозда. Ткани мумифицировались и оставили для нас этот след. Борозда глубокая. Чем душили, не знаю, рядом нет ничего подходящего. Убийца мог с собой захватить удавку. Как трофей. Учитывая, во что девушка одета…

Катя кивнула, поняв его мысль:

— …Это могли быть колготки.

Ее голос дрогнул. Собравшись с духом и пытаясь справиться со смесью отвращения и брезгливости, она опустилась перед убитой на корточки. Катю интересовали глаза. Пустые глазницы убитой, смотрящие в никуда.

— У трупа номер один удавка так и осталась на шее, как видишь, — продолжал медик. — Труп номер два нужно будет проверить. От кожи мало что осталось, но при наличии аппаратуры…

Катя уже не слушала его. Чувствуя себя святотатцем, она заглянула в иссохшую глазницу третьей жертвы, пытаясь найти на внутренней поверхности впадины характерные царапины.

Патологоанатом замолчал. Он удивленно наблюдал за Катей, таращась на нее исподлобья — поверх очков.

— Как ты догадалась?

— Что?

— Им выкололи глаза, — сказал медик. — На внутренних стенках глазниц характерные повреждения, я обнаружил их у второй и третьей жертвы. В лабораторных условиях найду и у первой, скорее всего. Всем им выкололи глаза. Ты же это проверяешь? Как ты узнала?

Катя молилась, чтобы очередной приступ не случился с ней прямо здесь и сейчас. Она собрала волю в кулак и стиснула зубы, прогоняя зародившуюся в основании позвоночника и мерзким ручейком ползущую вверх по спине змею страха.

Им выкололи глаза. Господи.

— Потому что… — начала Катя, но ее подвел голос. Дрогнул. Кашлянув, она закончила: — …Потому что все это я уже видела.