выщелкивал ответное письмо на клавиатуре, но мой мозг уже был занят другим. «А и вправду! Что я тут корячусь? Туда расстояние – около пяти сотен верст, часов шесть ходу… Если перевалы не закроют».

«Плохо только, что нас осталось совсем немного» – врезались мне в память слова из письма Пики.

«Да, дружище… К сожалению, в этом ты прав».

…Я уже давно свернул с шумной и тесной трассы М-5 «Урал», следуя большому синему указателю с ровной белой надписью «Таганай». Осталась позади громкоголосая, словно горная река в половодье, дорога с дальнобойными размалеванными фурами, пестрыми и разношерстными, словно детские игрушки кемпингами, заправками, автостоянками и кафе. Все выше и выше я забирался в горы по пустынной дороге. Горный серпантин то и дело петлял, то врезаясь в каменную стену скалистой горной гряды, омытой дождями, отполированной ветрами, словно изумруд сверкавшей на солнце, то срывалась вниз у самой пропасти горной реки, ленивыми потоками извивавшейся среди камней где-то далеко внизу, от чего замирало сердце. Иногда сквозь зубчатый частокол пышных вечнозеленых крон соснового леса было видно, как снежные пики, обрамленные туманным ореолом близких облаков, подпирают глубокое и бездонное синее небо. В конце концов, дорога вывела меня к широкой автостоянке, наполовину заставленной разномастными легковушками, породистыми внедорожниками, минивэнами и микроавтобусами. Дальний конец автостоянки упирался в массивный полосатый красно-белый шлагбаум с прибитым к нему красным восьмигранным знаком «STOP». Для тех, кто в бронепоезде, ниже была прибита табличка с угрожающей надписью: «Проезд личного автотранспорта на территорию лыжной базы ЗАПРЕЩЕН!». Хотя, впрочем, это касалось далеко не всех – самые «мазёвые» машинки стояли, аккуратно припаркованные, на внутренней охраняемой автостоянке лыжной базы. А над всем этим, выглядывая из-за сосен и елей, красовалась красивая белая арка с кучерявой готической надписью: «Лыжная туристическая база «Орлиное гнездо».

Я не ошибся – попал туда, куда надо.

Пику я нашел довольно-таки быстро и легко. Здесь его знали все работники базы. После недолгих поисков и расспросов, я нашел его возле большого металлического ангара. Одет он был в смешной красно-синий синтепоновый комбинезон, в котором напоминал Карлсона, только вместо пропеллера на спине красовался фирменный логотип лажной базы. Он ругался там с каким-то с виду дедом, который, по-видимому, являлся типа завхозом или механиком и не хотел ему выдавать какую-то «железяку». Оглянувшись на скрип снега и, увидев меня, Пика хрипло и шумно охнул, словно увидел санинспекцию или рыбнадзор на нересте:

– Ёксель-моксель! Шоб я так жив!

Мы на радостях обнялись. Пика здорово прибавил за эти десять лет, раздобрев в боках. Его округлое небритое лицо выражало какую-то солидность и сдержанность – повзрослел, конечно, с тех пор, как я его видел в последний раз, что называется – «помужиковел». Мне даже показалось, что он был похож на того деда, с которым сейчас ругался, пока не появился я. Однако для инвалида он был даже слишком подвижен и сноровист, а его маленькие голубоватые глаза по-прежнему светились лукавым задиристым огоньком компанейского юмориста-забияки.

Пика, немного отпрянув от меня, повернулся к деду и, вероятно решив, что ничего более не добьется от него, свернул дебаты довольно-таки эксцентричным образом:

– Ну, Митрич!.. Если движок поймает клина, то я сниму этот гребаный насос и вставлю его тебе прямо в дупло, хрыч ты старый! Шоб ты им подавился!

– Ах, ты ж щучий сын! – возмущенно запищал дед – А ну, гуляй отсюда мимо, вертопрах несчастный! Чтоб я тебя не видел!

– Да! А здохнешь – я тебе его вместо креста на могилу поставлю!

Дед еще что-то возмущенно пищал нам вслед, но мы уже шли прочь.

– Вот, гад! – тоже все еще по инерции недовольно бурчал Пика, жалуясь мне – Этих недобитых интендантов, что в армии, что на гражданке – ничем не прошибешь! Масляный насос барахлит, а эта беззубая скотина ремкомплект зажала.

Пика кряхтя, словно больной радикулитом, нагнулся, поднял пустую жестяную банку из-под пива, ловко смял ее и метко швырнул в ближайшую урну, между делом не переставая ворчать:

– Нет, ну где логика, я вас спрашиваю? Ну, был бы насос к «Хонде» или «Ямахе». Ну, понятное дело – загнал бы какому-нибудь богатенькому ублюдку по дешевке. Так нет же! Насос на нашу русскую «Тайгу»! Кому он, на хрен, нужен? Кто его купит? Для кого он его ныкает? Жмот несчастный. Просидел всю свою героическую службу на складе, до самой пенсии, заработав при этом медаль «За безупречную службу» и профессиональный геморрой, а теперь и здесь от него житья нет – фиг чего допросишься без боя. Мне даже иногда кажется, знаете ли, что при ядерном апокалипсисе выживут не только крысы и тараканы – а и вот такие Митричи. Мутируют и выживут! Жабры, бля, себе отрастит, но выживет! Член у него шоб на лбу вырос, старый ишак …

Наконец, Пика успокоился и я, улучив момент, спросил:

– Куда мы идем?

– Как, куда? В мои личные апартаменты!

Я с недоверием глянул на Пикарского. Хотя, надо признаться и сам Пика был рад смене темы для разговора. Поэтому бывший сержант хитро ухмыльнулся и с некоторым пафосом, солидно, с усталой деловой хрипотцой в голосе пояснил:

– У меня возле административного корпуса, в небольшом деревянном срубчике имеется личная комната. Понимаете, сейчас, во время сезона, я здесь, на лыжной базе, безвылазно нахожусь, потому, как работы хватает за горло: надо содержать снегоходы в полной технической готовности, ремонтировать сломавшуюся технику, постоянно объезжать лыжную трассу, осматривать все спуски, подъемники, вовремя выявлять места, где требуется засыпка снега. Видите – в этом году со снежным покровом напряги: бурьян проступает, земля, камни. Не дай Бог, какой-нибудь богатый Буратино наткнется, травму себе сделает. Вон та байда, видите? – Пика показал рукой в замасленной шубенке на диковинную гигантских размеров приземистую машину на гусеничном ходу – Снег разбрасывает по горному склону. А еще она его чистит и уплотняет. Трамбует. Здесь много всякой хрени. Можно даже искусственный снег бадяжить, как абрикосовую брагу. Цивилизация, технический прогресс, блин! Не то, что в прошлые годы совковой демократии вручную носилками, да пологами-волокушами снег носили-перетаскивали, да лопатами трамбовали – не поверите! Нанимали сезонных рабочих и ползали днем и ночью до упаду…

Мы пришли к небольшому приземистому деревянному домику, похожему на сельскую баньку, с чопорным низеньким крыльцом. Небольшие окошки были заключены в резные наличники, выкрашенные белой акриловой краской. В его бревенчатый накат узким утиным носом уткнулся снегоход «Тайга», размалеванный карбоновый обтекатель которого кой-где был исцарапан колючками горного шиповника.

– Это – мой боевой конь! – гордо пояснил Пика, кивнув на