– Понятно. Это и есть инструктаж? Я могу идти?

Он выдернул ключи из замка зажигания, дернул ручку двери:

– Нет, это ваши индивидуальные инструкции в связи со случившимся только что инцидентом. Да… И нервировать моих людей своими нормами, пунктами, конституциями тоже не рекомендую. Нет ничего более неприятного, чем озлобившийся на объект охраны охранник. Это тоже, надеюсь, ясно.

Он вышел из машины, обошел спереди и, распахнув дверцу, подал Варваре руку.

Девушка вздернула подбородок, царственно вложила руку в открытую мужскую ладонь, выскользнула на дорогу.

– То есть вы – мой бодигард? – проговорила кокетливо.

Глеб криво усмехнулся:

– Я занимаюсь охраной только главного «боди» и его бизнеса, – отозвался с сарказмом в голосе. – Но вам непременно предоставлю самого сексапильного из всех телохранителей, которые есть у меня в штате.

* * *

Все собрались в кабинете Толмачева. Кого-то приглашенных Варвара уже знала, других видела впервые.

Во главе стола расположился, собственно, сам хозяин заводов, дворцов и пароходов, олигарх и владелец крупнейшей ай-ти компании, Григорий Григорьевич Толмачев – невысокий худощавый мужчина. На вид ему не дашь сорока лет, хотя по паспорту – пятьдесят восемь, на сколько Варвара знала. Спорт, здоровое питание, здоровое чувство юмора и самоирония спасли не только его внешний вид, но и сохранили миллионы от многих охотниц за олигархами. Варвара, погуглив накануне, насчитала как минимум три попытки, которые едва не стоили Толмачеву независимости.

Но бог миловал.

Вдовец, он сам вырастил двоих детей, сам сколотил состояние в девяностые, сам его потерял в двухтысячные. И сам же восстановил с лихвой. Жесткий, не унывающий, он никогда не мелькал в светской хронике, не участвовал скандалах. Он пахал, как лошадь по двадцать часов в сутки. Варвара в глубине души мечтала у него поработать – научиться вот так же контролировать все и всех. Просчитывать не на два-три хода вперед, а на двадцать. Еще и с запасными вариантами.

Толмачев появился в ее жизни полгода назад. Мама – она сидела тут же, по правую руку от Толмачева и смущалась – познакомилась с ним в театре. Жутко несовременно и невероятно романтично. Так романтично, что у Варвары даже скулы сводило и глаза сами закатывались к потолку.

Перед Новым годом Ольга Петровна отправилась на премьеру в Большой театр. Подруге постановка не понравилась и та, сославшись на внезапную головную боль, отправилась домой после первого акта. А Ольга Петровна осталась. На освободившееся место к ней подсел приятный мужчина.

– Простите, я видел случайно, ваша спутница покинула вас, – спросил он. – Может быть, Вы не будете против, если я составлю вам компанию?

Маму, учительницу русского языка и литературы, такой пассаж покорил. Да и мужчина показался довольно приятным, интеллигентным.

По окончании премьеры он вызвался провожать ее до дома. Они ехали в метро в полупустом вагоне и, пользуясь шумом, он на ушко шептал ей стихи Блока и Асадова, рассказывал байки из студенческой и армейской молодости, невзначай дотронулся до плеча. Галантно подхватил, когда Ольга Петровна опасно качнулась… и так не отпустил ее руку.

И завертелось.

Варвара не узнавала свою мать: та повеселела, сделала модную стрижку, окрасила волосы в пшеничный цвет. Сбросила с плеч лет десять. Дочь пытала-допытывалась, но Ольга Петровна сразу смущалась и замыкалась. Пока на Восьмое марта Толмачев не появился на пороге их квартиры.

– Здравствуйте, вы, очевидно, Варвара, – галантно припал к тонким девичьим пальчикам, вручил букет орхидей. – А я пришел просить руки вашей мамы.

С тех пор Толмачев стал их постоянным гостем. Варвара возвращалась из университета и заставала его там, немного сумрачного, иногда уставшего. Он улыбался ей и торопливо собирался. Нежно касался материнской щеки губами. Варвара только качала головой и посмеивалась.

Размолвка случилась в майские праздники. Мать с Толмачевым отправились в кино, потом зашли в кафе. Вернулась Ольга Петровна в слезах. Молча закрыла за собой дверь в ванную и не выходила оттуда несколько часов.

Варвара поняла все по-своему: Толмачев женат. И все это время он водил мать за нос. Она решительно достала телефон из сумочки матери, нашла его номер в контактах и высказала все, что о нем думает. Сказала, что он гад, сволочь распоследняя, урод и что все ему вспомнится и зачтется, и что с живыми людьми так не поступают, и еще что если он попадется ей на глаза еще хоть раз – вырвет ему его глаза вместе с мерзким языком, которым он вешал лапшу на уши матери. Толмачев слабо отбивался, вздыхал.

– Варя, ну я же не виноват, что богат. Ну, отдать что ли на благотворительность все, что своим горбом заработал?

Варвара опешила, замолчала:

– То есть вы не женаты?

– Да нет, конечно. Я сегодня сделал Оле официальное предложение, с кольцом. Она посчитала его очень дорогим и по этой причине решила мне отказать. Я вынужден был признаться…Она обиделась, решила, что я над ней подшучивал все это время, – расстроенно отозвался: – А я, по-вашему, должен был печать себе на лоб поставить, что зарабатываю примерно сто тысяч…

– В день?

– В час… Какая разница, Варя?! Ну, хорошо же все было. Мы же взрослые люди. Я понимаю, что у каждого свои тараканы, но наши с Олей неплохо прижились друг к другу.

Варвара положила трубку, вконец растерянная: и мать жалко, и Толмачев в чем-то прав. Решила не вмешиваться.

И вот до не вмешивалась.

Неделю назад, сдав сессию, радостно сообщила матери, что они с подругами (и Данилом, но матери же об это знать не обязательно) собрались в Черногорию: документы оформлены, деньги скоплены, купальники куплены и чемоданы собраны.

А у Ольги Петровны от этой новости покраснели глаза:

– Варенька… Может, осенью?

Варвара осеклась:

– А почему не сейчас?

Мать вздохнула, присела за стол:

– Я так ждала окончания твоей сессии…

– Зачем ждала-то? Что случилось? – девушка озадаченно пялилась на побледневшую мать, наблюдала, как у той по шее рассыпаются малиновые пятна. Присела напротив. – Мам, что случилось? Ты нездорова?

– Гриша позвал пожить у него, – мать виновато потупила взгляд. Отвернулась.

– И что?

– У него дом большой за городом. Все лето он хотел там работать. Мы могли бы больше времени проводить вместе.

Варя пожала плечами:

– И отлично. Не будешь скучать, пока я буду в отъезде, – собралась встать. Мать перехватила ее за руку., притянула к себе.

– Поехали со мной?

– Не поняла? Нафига я тебе там? Клубнику со сливками смешивать в доме Толмачева наверняка есть кому. Я вас только смущать буду.