– Доченька, – протягиваю руку к маленькой ладошке второй новой доченьки. – Я тебя люблю и не брошу.

Сердце рвется в клочья. Как больно от того, что я причинила боль Алёнушке.

– Мама, с кем ты говоришь? У тебя есть другая дочь? – в интонации Наты слышу высокие ревнивые нотки.

– Наташенька, всё объясню при встрече.

Плачет в трубку. Раздается шорох. Кто-то забирает у нее телефон…

– Злата, – в голосе Олега звучат стальные нотки. – Прилетай сегодня! Одна! Сейчас же езжай в Шереметьево, тебя там встретят. Паспорт не забудь…

Отбой. В трубке виснет тишина. Раздаются гудки.

Невидящими глазами смотрю на мужа. Трясущимися руками верчу обручальное кольцо на пальце.

Зацеловываю зареванное Алёнкино лицо.

– Зайчик, мой, как ты могла так подумать? Мама никогда не предает своих деток. Не бросает!

Злата

– У нас проблема, – шепчу мужу на ушко, стараюсь, чтобы «чертенок», лежащий на наших с мужем коленях, ничего не услышал, не устроил нам ад. – Мы не отправимся в ресторан с гостями, придется им гулять без нас.

Светлые глаза мужа недоуменно смотрят на меня, брови ползут наверх.

Свадьба без жениха и невесты, это как свадебный торт, не увенчанный фигурками молодоженов. Понимаю, но ничего поделать не могу. Обстоятельства сильнее нас.

– Надо срочно ехать в аэропорт Шереметьево, меня там уже ждут.

– Тебя? – Демид злится.

– Олег дал четко понять, что ты не нужен, – говорю, и сердце обливается слезами.

Взгляд новоиспеченного мужа мутнеет.

– Злата, я женился на тебе, зная, что ты дерзкая, необузданная, избалованная деньгами. На мгновение показалось, что ты изменилась, – запинается, подбирая слова. – Получается, ты обманула не только меня, но и её, – гладит маленькую светлую головку.

Дочка устала плакать, притихла, прикрыв глазки.

Засовываю пальчики ей за воротник, щекочу её. Не реагирует.

В мои планы абсолютно не входило беспокоить новую семью, нервировать, показывая, что я кого-то люблю больше, кого-то меньше. Всех люблю, но по-разному. Хочу, чтобы дочери и муж были счастливы.

Сейчас понимаю, что придется учиться совмещать прошлое и будущее.

Усиливаю щекотку, дочка брыкается, открывает глазки.

– Едем на море? – интересуюсь у нее.

Вздрагивает, поднимается, недоверчиво смотрит на нас обоих.

– Заедем домой, соберем чемоданы, возьмем паспорта, махнем в аэропорт, – шепчу я, улыбаясь принятому решению.

Я не должна позволять Олегу контролировать свою жизнь. Лично мне он никто! Мужчина, продавший наши чувства за форелевую ферму. Почему Слава оформил опекунство над дочерью на него, не рассказав мне, для меня до сих пор остается загадкой.

Ровно через три часа уже стоим с чемоданами и паспортами в центре аэропорта.

Верчу головой по сторонам.

Стоим уже битый час, нас никто не замечает.

Первой ломается Алёнка.

– Мамуль, еще долго?

– Нет.

– А теперь долго?

– Нет.

Голубоглазик поворачивается ко мне каждую минуту, и я уже вскипаю.

– Какого черта? Почему никто не подходит! – выхватываю из кармана трубку, набираю единственный забитый в ней номер.

– Да, – отвечает неохотно трубка голосом Олега. – Послушай, где твой человек? Торчим здесь час! Ребенок голодный, уставший, – наблюдаю, как Алёнка доедает очередной кекс, запихивая его себе за обе щеки.

– Почему не одна? – цедит яростно бывший.

– Потому что я замужняя женщина, обещавшая мужу и дочери медовую неделю на море!

– Да-а?! – молчит, чего-то высчитывает в уме. – Хорошо, сейчас полетите.

Через пятнадцать минут к нам подходит мужчина в форме летчика.

Идем за ним. Пересекаем ВИП зону, регистрируемся на частный рейс.

– Птичка! – звонкий голос Алёны обращает мой взор к окну. Огромные крылья белоснежного лайнера распростерлись перед нашим взором.

Выходим на улицу, направляясь к небольшому самолету. На улице прохладно. На город уже опустилась ночь. Бросаю заботливый взгляд на дочь. Я как чувствовала, что грядет похолодание, одела ее тепло – свитерок, джинсы, куртка, шапка.

– Мы полетим на этой птичке? – звонкий голосок выводит меня из раздумий.

– Похоже! – отвечает Дем.

– Ого! Мне никогда не приходилось летать на подобных! – глазею на чудо.

Белоснежная обшивка отливает и блестит даже в темноте. Лайнер бизнес класса длиной двадцать метров, с огромными крыльями нетерпеливо ожидает нас.

У трапа по стойке смирно стоит высокий улыбающийся стюард.

Поднимаемся на борт. Осматриваемся.

Шикарный салон с четырьмя креслами и двумя диванами, обитыми слоновьей кожей.

Командир экипажа уже занял место за штурвалом, его помощник связывается с наземной службой.

Стюард кружит как коршун вокруг нас. Никак не может дождаться, пока Алёна угомонится, отлипнет от иллюминатора, сядет ровно.

– Милая, ты обещала хорошо себя вести, – напоминаю ей.

Вспоминая данное мне обещание, затихает, давая возможность стюарду застегнуть ремень безопасности.

– Дорого заплатил Олег за твой перелет, – цедит Демид. Нотки ревности просачиваются в интонации. – Арендовать подобный агрегат стоит уйму денег.

Официант широко улыбается.

– Позвольте заметить, Олег не потратил ни шекеля. Самолет принадлежит Алисе Вассерман. Все расходы она оплачивает сама.

– Алисе Васильевой? Дочке Сони Вассерман? – пульс набирает обороты.

– Вы их знаете? – в глазах стюарда сквозит печаль. – Жалко Соню и мужа. Погибли в автокатастрофе. А девочке повезло с опекуном и попечителем в лице Олега.

Сердце падает под ноги.

Смотрю в упор на мужа. Неужели он не находит эту историю странной? Соня погибла? Как так?

Нет, не находит. Спокойно смотрит кино, пьет коктейль.

Успокаиваюсь тоже. Убеждаю себя в том, что всё идет по плану. Жизнь прекрасна. Я счастлива до небес, что скоро увижу дочь. Коктейль эмоций переполняет.

Беру Алёну за руку, крепко держу, пока самолет набирает высоту. Она пучит без того огромные глаза, глядя на крыло самолета.

Разбег, взлет. Мы на пути в жизнь с новым неизвестным.

Что нас ждет? Пока неясно. С каждой минутой тревога усиливается.