Однако в личной жизни Эдмунда все было не так хорошо. И Эдмунд признавал, что, если бы вы уж придирались к мелочам, вы могли бы сказать, что единственный недостаток в его жизни — это отсутствие жены. Но он создал легенду, будто все эти годы был влюблен в одну женщину. И эта выдумка отлично работала. (Бедный мистер Фэйн, он такой ранимый. Это правда, что он никак не может оправиться от безответной любви?.. Любви всей своей жизни?)

Тетя Деб не раз задавалась вопросом, почему Люси и Эдмунд не могли быть вместе. Они же так дружили в детстве. Как было бы чудесно, если бы они были вместе. Но Эдмунд знал, что это было бы совсем не чудесно. Люси свела бы его с ума за две недели.

Пока Люси наслаждалась вином и думала об Альрауне, а Эдмунд с чувством полного удовлетворения анализировал свою жизнь, один человек мучился от воспоминаний о страхе, пережитом им в детстве.

Этот страх вырывался наружу, хотя прошло уже много лет и был достигнут определенный уровень благосостояния. Даже сейчас этот страх, который владел душой ребенка и многие ночи окутывал дом, не исчез окончательно.

Дом находился в Педлар-ярде — районе, который когда-то был частью рынка в восточном районе Лондона. Рынок прекратил свое существование еще полтора века назад, и от него осталась лишь старая мощенная булыжником мостовая. Дом № 16 был зажат между двумя большими зданиями, так что внутри всегда было темно и казалось очень тесно.

Иногда по ночам в этом доме необходимо было прятаться, хотя было непонятно почему. Однако с годами все разъяснилось. Нужно было постоянно находить новые убежища, перебегать из одного в другое, порой возвращаться в старые. И все потому, что, если так и не удавалось спрятаться в заполненных страхом комнатах в те ночи, когда он проносился по Дому, могло произойти нечто ужасное.

Об этом никому нельзя было рассказывать — один из первых уроков, которые нужно было усвоить. "Только попробуй рассказать хоть одной живой душе, что я тут делаю, и я переломаю тебе все пальцы, один за другим. Злое с тонкими чертами лицо приближалось, и тогда еле слышно раздавались угрозы: «Если ты расскажешь кому-нибудь — я узнаю! Запомни это! Если ты расскажешь — я узнаю!»

В эти ночи ни мои просьбы, ни мамины непуганое рыдания — ничто не могло остановить его. Мама прятала свои синяки и ссадины под одеждой и никогда не рассказывала об остальных ранах, которые он приносил ей в их постели. Я тоже никогда не говорил об этом. Она искала спасения в рассказах о прошлом, которые хранились в ее памяти. Это было ее броней. Это стало и моей броней, так как она увлекала меня этими историями, которые однажды меня спасли.

Безопасность.

Был ли я когда-нибудь в безопасности с тех пор? В безопасности ли я сейчас?

Люси полагала, что в конце концов она услышит о результатах исследований Трикси Смит. Возможно, тетя Дебора позвонит, и это было бы неплохо, потому что она хорошая рассказчица. Милая старушка Деб. Люси всегда нравилось слушать, как тетя делилась с ней своими бережно сохраненными воспоминаниями. (Вдруг всплывет что-нибудь об Альрауне?)

Но в данный момент Люси не думала ни об Альрауне, ни о дурной репутации своей бабушки. Она была на работе и полностью сосредоточилась на подготовке презентации немых фильмов ужасов для «Квандам».

Они собирались объединить в пакет для продажи три фильма: «Сонату дьявола», экранизацию романа Дю Морье «Трилби» (эту пленку компания приобрела совсем недавно) и раннюю версию «Колоколов», снятую в 1913 году.

Люси закончила описывать сюжет «Сонаты дьявола» и теперь была поглощена написанием рецензии на «Колокола». Хотя в фильме и не играл Генри Ирвинг, это была великолепная история об убийце, которого постоянно посещали призраки его жертв. На самом деле все три фильма наводили страх. Сразу было видно, что это классика: каждый фильм был уникален. Люси, однако, больше нравились фильмы ужасов, где присутствовали мрачные дома, в которых убийцы бродили по лестницам. Ей нравилось, как такие истории усиливали ее чувство защищенности.

Люси перечитала то, что написала до сих пор, подумала, что все это неплохо, но нуждается в какой-то искре, в некоем блеске, который сделал бы эту презентацию особенной. Например? Ну, скажем, устроить всю презентацию на фоне какой-нибудь страшной готической декорации. Сработает ли это? В «Квандам» не хотели использовать в рекламном видеоролике фрагменты из продаваемых фильмов. Они надеялись продать товар по старому принципу викторианских проституток: если не собираешься платить за товар — нечего пялиться на него, дорогой.

Люси подумала еще немного. Декораций должно быть минимум. Аудитория, полная телевизионных менеджеров, может потерять терпение, если будет слишком много беготни с проводами, или если постоянно будут подпирать шатающиеся стенды и проекционные экраны, или если по ошибке слайд покажут вверх ногами. Так что все должно быть спланировано очень хорошо. Люси все больше казалось, что в первую очередь необходимо создать соответствующую атмосферу, но только не перегнуть палку. Может быть, декорацией послужит плакат с затянутым паутиной замком, а соответствующие звуковые эффекты: — скрип дверей, несколько глухих шагов — создадут нужную атмосферу. Ироничная манера поведения. Всем известно: если хочешь завладеть вниманием людей — вначале рассмеши их.

Люси допечатала рецензию и отправила ее по электронной почте в технический отдел. Она хотела узнать, есть ли в архиве компании записи звуков скрипящих дверей и зловещих шагов, и уже потом подумать об основной музыкальной теме. Поставить какую-нибудь музыку в качестве вступления к «Сонате дьявола» было замечательной идеей. И, кажется, есть одна музыкальная вещица, которая на самом деле была вдохновлена дьяволом. Люси достала музыкальные словари. Точно, вот оно: «Трель дьявола» Джузеппе Тартини, соната для виолончели. Эта музыка якобы приснилась композитору, и он во сне продал душу дьяволу за нее. Тартини проснулся, помня мелодию, и записал ее. Правда это или всего лишь выдумка, но «Трель дьявола» была поистине зловещим произведением. Люси задалась целью найти эту пластинку.

Только Люси вернулась к своему столу, как зазвонил телефон. Это был Эдмунд.

— Люси? Слава богу, ты на месте.

Эдмунд никогда не позвонил бы ей в офис, если бы не произошло что-нибудь очень серьезное. Люси затаила дыхание:

— Что случилось?

— Очень плохие новости, — сказал Эдмунд мрачным голосом, — боюсь, что Дебора...

— О нет!

— Вчера вечером я нашел ее в кресле. — Эдмунд замолчал.

«Она умерла», — в панике подумала Люси. К несчастью, именно это собирался сказать Эдмунд. Но нет, конечно же, нет, тетя Деб не могла умереть. Люди не умирают так неожиданно. И Люси уже будто слышала, как Эдмунд говорил, что, разумеется, с тетей Деборой все в порядке, что она не умерла.

Но Эдмунд сказал:

— Да, боюсь, она умерла. Такое горе! Врачи думают, это сердечный приступ. По-видимому, это была мгновенная смерть.