Сколько я просидела на холодном полу? Как же я их всех ненавижу и себя ненавижу, жизнь эту ненавижу. Зачем, Макс, зачем ты спас меня тогда, зачем вытащил из того ада и заставил жить, когда хотелось умереть, когда смерть могла стать самым желанным подарком? Зачем.

Прийти в себя мне удалось не сразу, а когда пространство вокруг вновь приобрело очертания, я с облегчением обнаружила, что в помещении нахожусь одна. Не без труда поднявшись с пола, на дрожащих от пережитого ужаса ногах и опираясь о стены, дошла до уборной. Холодная вода отрезвляла, сердце перестало отбивать чечетку, дрожь постепенно сходила на нет, а дыхание нормализовалось.

Мне потребовалось не меньше получаса, чтобы окончательно успокоиться и привести себя в порядок. Слова и действия Матвея наложили свой отпечаток, какой же грязной я себя чувствовала, как же хотелось смыть с себя эти мерзкие прикосновения, избавиться от назойливого запаха его парфюма.

«Ты никогда не отмоешься, всегда будешь грязной, использованной куклой»

Шум, донесшийся из коридора, вырвал меня из размышлений. Женский смех, настолько громкий, что сложно было поверить в его естественность. А следом знакомый мужской баритон. Что-то внутри, что-то странное и необъяснимое, заставило меня дернуть ручку и выйти за порог.

— Можно и ко мне, — хихиканье дамочки из финансового отдела разрезало пространство. Я молча наблюдала за открывшейся картиной: Матвей, еще недавно зажимавший меня у стены, сейчас делал тоже самое со своей новой жертвой, улыбаясь и не стесняясь лапая ее прямо посреди коридора. Что ж, нашел себе добычу попроще, чудесно. Усмехнувшись, окинула парочку взглядом, кажется, им и ехать никуда не придется, не доедут. Она настойчиво предлагала себя, а он с удовольствием принимал предложение. Обняв себя руками, я зачем-то продолжила стоять и смотреть, как он буквально пожирал ее губы, а она со стоном выгибалась и все сильнее льнула к мужчине. В какой-то момент словно почувствовав мое присутствие, Матвей оторвался от губ блондиночки и повернул голову в мою сторону, встречаясь со мной взглядом. На его губах появилась уже знакомая ухмылка, ставшая, пожалуй, последней каплей. Тряхнув головой, я пулей пролетела мимо сладкой парочки, сбежала вниз по лестнице и выбежала наружу. Мне просто необходимо было оказаться, как можно дальше от этого места.

— Лариана Николаевна, — обернулась, передо мной словно из ниоткуда возник Костя. Оглянулась, неподалеку стоял мой служебный автомобиль.

— Почему машина не на стоянке?

— Да мы в супермаркет съездить решили, а тут вы, — почесав затылок, ответил Костя. — Я думал Вы в офисе до вечера.

— Планы поменялись. — произнесла тихо и пошла к машине. Уже сидя в салоне, услышала голос, который сейчас хотелось слышать меньше всего. Матвей неизбежно приближался к машине.

— Поехали, — приказала, бросив последний взгляд на парня, который ускорил шаг, но тщетно, автомобиль с визгом тронулся с места, оставив после себя лишь клубы пыли.

— Куда едем?

— К Максиму Дмитриевичу, домой.

У меня все еще оставалось одно незавершенное дело. Я должна была извиниться перед невестой Макса за свои слова. Разговор предстоял нелегкий, сложно раскрывать перед кем-то душу, говорить о том, что хочется забыть, стереть из памяти и никогда не вспоминать.

— Почему мы остановились? — отбросив ненужные мысли, в какой-то момент заметила, что машина стоит на месте, недалеко от дома Макса.

— Какой-то идиот остановился посреди дороги, — Костя кивнул на черный джип, стоящий впереди, — сейчас Игорь разберется и поедем.

— Я пройдусь, — вздохнув, вылезла наружу и пошагала вперед под причитания недовольного моим решением Кости. Да, ему велели глаз с меня не спускать, а сейчас, когда Макс признался, что все наши проблемы — дело рук ублюдков Азариных, мне и вовсе не стоило и шага без охраны делать.

— Кость, просто дай мне побыть одной, ладно, тут два шага, — указала рукой в сторону нужного дома и пошла дальше. Мне необходимо было собраться с мыслями, разговор предстоял долгий и изнурительный. Уже подходя к нужному мне подъезду, заметила впереди знакомую фигурку — Катя. Склонившись над землей, девушка держалась за живот, выворачивая наружу содержимое собственного желудка. Что там говорил Макс относительно ее возможной беременности? Улыбнувшись, ускорила шаг, стремительно приближаясь к девушке. Мне оставалось несколько шагов, когда позади послышался оглушительный рев мотора, черный джип, что преградил нам дорогу, сейчас на всей скорости несся по тротуару.

— Катя, — мой крик разрезал тишину, не думая о последствиях, я кинулась к девушке, чудом мне удалось оттолкнуть ее, а следом – глухой удар, адская боль, чьи-то крики и темнота.

Матвей

— Отпусти, меня, блядь, — я срывался, рычал, казалось, мой отчаянный рев разлетелся на всю округу. Я ненавидел эту реальность, ненавидел себя, ненавидел эту жгучую боль, раскаленным свинцом разливающуюся в грудной клетке. Нет. Черт. Все это лишь страшный сон, гребанный кошмар. — Да отпусти ты меня нахрен, — вырвался из захвата и с разворота двинул держащему меня охраннику Кати. Ринулся к стоящей в нескольких метрах от меня машине скорой помощи.

— Молодой человек, вам с нами нельзя, — передо мной вырос врач скорой помощи или кто он там, фельдшер? Да черт их разбери. Я готов был разорвать его на месте, он встал у меня на пути, на пути к ней, но остатки здравого не позволили мне тронуть ни в чем неповинного парня, он всего лишь выполнял свою работу, следовал долбанным правилам. Я ей никто, совершенно чужой человек, мудак, из-за которого она оказалась здесь.

«Не она так Катя» — шепнул внутренний голос.

Гребанный Ад, убью, собственными руками придушу тварей. Я не помнил себя от ярости, от безысходности и собственной глупости. Не думая о последствиях, просто сел за руль одного из джипов Демина и дал по газам, мчался на всей скорости следом за каретой скорой помощи, нарушая все возможные правила, охрана Деминых едва за мной поспевала. Уже в клинике убедившись, что с Катей все в порядке, проследовал в крыло, где находились операционные. Лару увезли, меня, конечно, дальше коридора никто не впустил. Все вокруг было словно в тумане, словно не со мной, не с нами и, если бы я только мог все исправить…

Она должна была оставаться в офисе, сводить меня с ума одним свои присутствием. Да, черт возьми, я приревновал, приревновал так, что душа наизнанку выворачивалась. Не думал, что вообще могу испытывать что-то подобное. Болезненное, разъедающее душу. Месяц она шарахалась от меня, как от прокаженного, я и близко подойти не смел, не понимал ее, перемены эти, в считанные секунды она из самодовольной стервы превращалась в загнанную мышь, стоило мне лишь сократить расстояние, между нами. Несколько раз собирался плюнуть, не привык я побитым щенком бегать за бабами, сколько раз порывался найти кого-то, спустить пар и не мог. Потому что ОНА влезла в душу, проникла под кожу, отравляла кровь, словно яд, растекающийся по венам. Все мои принципы и жизненные устои полетели к чертям собачьим, слова отца об одной единственной уже не казались такими нелепыми. Всю неделю я практически не спал, пялился в долбанный экран, выжидая, когда план Демина наконец даст свои плоды. Записи разговоров, допросов — все было не то, мы ждали, ждали пока противник сделает ошибку, заговорит и шагнет в пропасть. Сука, я готов был разнести весь офис, когда на экране увидел ЕЕ с Максом. Она не шарахалсь, не отступала, сама прыгнула в его объятия, прижималась к нему, сидя у него на коленях.