Секретарь вымелся из кабинета и впустил мужчину лет пятидесяти, в котором, несмотря на некоторую сутулость, легко угадывалась военная выправка. На нем был изрядно поношенный мундир со следами споротых погон и дырочками от некогда украшавших грудь орденов и медалей. Можно было безошибочно определить, что визитер не из богатых – сапоги просили каши, вытертые рукава лоснились, а ввалившиеся щеки и болезненный блеск в глазах давали понять, что скверное питание отрицательным образом сказалось на его здоровье.

«Вот и этот пришел денег просить, – с тоской определил министр. – Но почему ко мне? Встал бы возле вокзала с протянутой рукой… А секретарь – каков дурак, а? Тащит сюда всякую шваль, пся крев! Гнать в три шеи…»

Прерывая трепыхание спутанных мыслей в голове министра, зазвучал голос вошедшего:

– Имею честь отрекомендоваться: Александр Федорович Дитмар, подполковник. Служил по хозяйственной части в крепости Осовец, которая, как вы изволите знать, по Рижскому мирному договору отошла вашей стране.

Подполковник изъяснялся на чистом, без какого-либо иностранного акцента, русском. Этот язык Грабский, обучавшийся до революции в русской школе, знал великолепно, каковой факт после вхождения в правительство предпочитал не афишировать.

– Осовец? – процедил министр неприязненным тоном, старательно коверкая слова, чтобы показать, как чуждо ему наречие павшей империи. – Припоминаю… Заезжал туда в прошлом году. Груда камней.

Он не встал из-за стола и не предложил посетителю сесть. Пусть сразу сообразит, что незачем отвлекать высокого чиновника пустопорожней болтовней. Чем скорее уберется, тем лучше.

Дитмар, однако, убираться не торопился.

– Ведомо ли вам, господин министр, что под этими грудами камней хранятся истинные сокровища?

– Какие же? – хмыкнул Грабский. – Алмазы Али-Бабы?

– Никак нет. Десятки тонн провианта, армейская амуниция, боевые припасы, стеариновые свечи, американский табак, русский спирт… Для нынешней Польши, где и кусок хлеба на вес золота, это будет почище пещеры Али-Бабы, разве не так?

Отпустив сию колкость, Дитмар сардонически сощурился и глядел в упор на министра.

Грабский на минуту смешался, забарабанил пальцами по столешнице.

Если этот русский не врет, то есть шанс добыть хорошее подспорье. Облагодетельствовать всю Польшу складами одной крепости, конечно, не получится, но пару дыр заткнуть можно. Вон в Кракове железнодорожники бастовать надумали, орут, что их семьи пухнут от голода. Отправить им пяток вагонов с осовецкой тушенкой – авось на какое-то время прекратят свой хай…

– Присядьте, господин подполковник. Вы, если не ошибаюсь, прибыли из Праги?

– Так точно. – Дитмар присел на плетеный стул напротив министерского письменного стола. – После революции искал прибежища в Европе, да поиздержался. Сами видите… – Он провел пальцами по своему заношенному мундиру. – Эти склады – мой последний козырь. Поскольку они находятся в границах Польши, я и пришел к вам.

Министр усмехнулся.

– Но теперь вы выдали вашу тайну. Я имею право воспользоваться ею по своему усмотрению, а вас выдворить из страны без гроша.

– Э нет! – Дитмар покачал лысеющей головой. – В Осовце существовал масштабный укрепрайон. Четыре основных форта, масса вспомогательных объектов… Вы провозитесь не один год, прежде чем найдете склады. А я доподлинно знаю нужное место, укажу его вам и таким образом избавлю вас от хлопот и лишних расходов.

Слово «расходы» действовало на Грабского раздражающе – как на любого финансиста.

– Хорошо, – проворчал он. – Какие комиссионные вы просите для себя?

– Сущие пустяки! – Дитмар хлебосольно развел руками. – Пусть ваши эксперты оценят стоимость всего, что мы найдем, и я бы попросил себе… скажем… десять процентов от общей суммы.

Грабский совсем не по-министерски присвистнул.

– Всего десять процентов? Неужели там действительно целое богатство?

– Убедитесь сами. Если я получу эти десять процентов, то смогу безбедно существовать до конца дней. Да и вы внакладе не останетесь.

– Надеюсь… – Грабский перестал стучать пальцами, сцепил их в замок, выжидательно уставился на подполковника. – Ну? И где они, ваши сокро- вища?

Дитмар помялся, изобразил на лице смущенную улыбку.

– Я все покажу. Слово офицера. Но прежде… если позволите… хорошо бы договорчик составить. С указанием условий. Так, для порядка…

Над рекой со смешным названием Бобры висело знойное марево. Еще недавно здесь снаряды вздымали водяные фонтаны и вспахивали землю по берегам, ветер не в силах был разогнать пороховой туман, а вместо травы и камышовых стрелок взору представали черные прогалины. Сегодня же останки грозной крепости походили на заброшенное, никем не навещаемое кладбище. Мародеры, сунувшиеся сюда после изгнания немцев, не нашли ничего, кроме разломанных стен, сплющенных гильз и никуда не годного, брошенного за ненадобностью хлама. Они быстро потеряли к крепости интерес, и больше в нее никто не заглядывал. У военного министерства Польской Республики имелись на счет Осовца определенные проекты, например по размещению приграничных воинских частей, но воплощение этих проектов требовало немалых средств и потому откладывалось на неопределенное время.

Взвод солдат в потных гимнастерках с черно-красными петлицами пробирался через заросли высоченной травы, заполонившей мертвую крепость. Впереди шел Дитмар, он рукой в кожаной перчатке отводил в сторону стебли и зорко всматривался в одному ему приметные ориентиры. За ним по пятам следовал капрал инженерной роты Коварский. Совсем юный, с нежным пушком вместо усов, он знал о событиях начала Первой мировой лишь понаслышке и с интересом озирал то, что осталось от героической цитадели.

– Пришли! – объявил Дитмар, поравнявшись с едва видным над травой сооружением, в котором угадывался остов конюшни. – Вот здесь вход в склад номер один. – Он вытянул палец в сторону пологого бугра.

– Kopać! [1] – повелел Коварский, и солдаты взялись за инструмент.

Понадобилось очистить бугор от обильного растительного покрова. Показался слежавшийся щебень, в который после взрыва фугаса превратилась арка над входом в подвал. Память не подвела Дитмара, склад находился в той самой точке, на которую он указал.

Острые саперные лопатки громыхнули о щебенку, бестолково заскользили по ней. Коварский недовольно сдвинул брови, отдал лаконичное распоряжение, и в руках у солдат появились кирки. Дело пошло быстрее, в стороны брызнула кирпичная крошка. Коварский с Дитмаром отошли и присели на поросшую мхом плиту. Коварский свернул из газетного обрывка козью ножку, закурил. Дитмар с неослабным напряжением наблюдал за солдатами, разбиравшими завал.

Кирки в сильных и умелых руках медленно, но верно прогрызали каменную осыпь. Углубление в боковине бугра росло. Еще удар – и волосатые лапищи белобрысого здоровяка, которого сослуживцы уважительно называли Велетнем, по локти ушли в пробитую дыру.