Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождь не просто приводил мысли в такт, он их ускорял, делал конвеерными. Меня словно понесли на плечах дикие кони, и бежали они так быстро, что моя координация потерялась еще в начале мимолетного пути. Истинная мука людей- их мысли. Они же и наше спасение.
Бродя по мокрым пешеходным дорогам, наступая на лужи между плитками, я промок до нитки. Скоро будет зима, а с ней и болезни. Лучше укрыться где-нибудь. Люди здесь хоть и вечно пьяные, но добрые и гостеприимные. Я заметил ближайший ларек. Он был скромным, но ярким и атмосферным. Зайдя в уютное заведение, я сразу же почувствовал запах фотопленок. Таких… пыльных, похожих немного на листы бумаги. Это, видимо, фотоателье. Небольшая прихожая с полочками из черного дерева, на которых в особом порядке лежали обмотанные в цилиндр те самые пахнущие фотопленки. Каждая полочка имела свой год в желтой рамочке. Я ходил вдоль хранилищ памяти, рассматривая с интересом и любопытством эти черные тонкие бумажки, на которых еле-еле можно было разглядеть изображение. Здесь были снимки недавнего времени. Я замечал года настоящие, года прошлые. Но пока прошлого столетия не видел. Из этой комнатки выходила небольшая арка. Вместо двери была штора. Раздвинув ее, я зашел в большое помещение с огромным количеством полок, подобных тем, что я видел в прошлой комнате. Здесь уже начиналось прошлое столетие. Это была словно приличная библиотека. Потолки в три метра высоту, и все стены уставлены полочками с пленками. Освещала это хранилище большая люстра, пережившая, вероятно, не одно столетие. Впереди был виден лестничный пролет. Винтовая лестница уходила вниз. Идя по скрипучем полу, на котором вальяжно разлегся старый ковер, я подошел к чугунным перилам. Из черного металла сделали настоящие маленькие сюжеты с небольшими человечками, пейзажами, животными и предметами. Удивительно! Я еще минуты две стоял и рассматривал только начало спуска, а потом все же решился пойти вниз по лестнице. Каждая ступенька, стоило на нее наступить, громко пошатывалась, передавая свое беспокойное движение соседним. Это создавало колебания всей лестнице, отчего я крепко держался за перила. Каменные, заставленные большими фотографиями в рамке стены сопровождали мой шатающийся спуск. Я вышел в коридор. Он вел направо, и вдоль него расположились множество дверей, а в конце выделялись настоящие ворота, ведущие неизвестно куда, но обещающие настоящее приключение. Я подошел к одной двери, подергал за ручку. Заперто. Здесь уже не так веяло пылью. Видно, тут кто-то живет. Ковер чистый, растения, стоящие в горшках рядом с каждым проходом, были недавно политые, освещение ярче, ручки отполированы. Все ухожено, в отличие от верхнего этажа, где на каждой полке с пленкой был свой слой пыли. Наверно, хозяин специально их не чистит, думает, чем больше пыли, тем древнее фотография. Здесь приятно пахло. Свежо, немного отдавало пивом и яичницей. Подо мной иногда поскрипывали половицы, но я продолжал идти дальше. Почти дошел до ворот, но меня сзади окликнул старческий голос.
— Эй! Куда идешь? Кто таков?
Это был сгорбленный дедушка в выглаженной голубой рубашке с коричневыми брюками. На его переносице сидели большие очки. Его большие серые глаза удивленно смотрели на меня.
— Я, — начал я оправдываться, — зашел укрыться от дождя, а потом увидел фотопленки и заинтересовался…
— Тебе кто разрешал входить в мой дом, сорванец? — старец злился, надувшись.
— Кто там шумит? — послышался женский голос из ближайшей двери. Проем открылся. В коридор вышла грузная женщина в фартуке. Она посмотрела сначала на деда, потом на меня и спросила. — Вы пришли фотографироваться?
— Нет! — завопил старик. — Никаких фотографий! Нет, нет, нет. Сейчас не время! Не та погода! Проваливай!
— Постойте, — я старался успокоить странного жителя этого ларька, — я всего лишь зашел укрыться от дождя. Вы не так поняли.
— А, так вы просто от дождя укрыться пришли, — улыбнулась женщина, — Хорошо, хорошо. Не хотите ли поесть? Мы как раз приготовили завтрак.
— Вы уверены?
— Полностью!
— Ни за что! — никак не мог угомониться старик. — Не пущу!
— Климент, успокойся, — она посмотрела на старика, и тот аж ахнул от испуга. Что это был за взгляд? Но потом женщина по-доброму улыбнулась мне и указала внутрь комнаты за дверью. — Прошу, проходите.
Я зашел. Большая кухня с длинным столом, полным всякой еды. Множество стульев были готовы принимать на себя посетителей. Вдалеке виднелся огромный камин, а проход на кухню ограждался от приемной пищи дверью и стеклянной оградой. Я только сейчас осознал весь диссонанс внешнего вида ларька и настоящих размеров этих комнат. Для кого так много еды наготовлено?
— Что вы предпочитаете?
— Я, наверно, воздержусь от еды.
— Вы нас обижаете, — взмахнула руками женщина. — Ну, хоть хлебом вы питаетесь?
— Питаюсь.
— Тогда берите, сколько влезет, пока весь остальной народ не пришел.
— Вы точно уверены, что так можно?
— Да-да, я уверена. Кушайте же, — она усадила меня на стул и подала запеченного гуся с чесноком. Затем рядом поставила большую миску с овощами, фруктами, салатами, а поодаль принесла корзину с хлебом и кружку с какой-то водянистой жидкостью.
Я посмотрел на все эти убранства с подозрением и стал немного откусывать кусочки сначала от гуся, потом от огурца и помидора. Женщина удалилась на кухню, а старик сел рядом со мной и шепотом проговорил мне прямо в ухо:
— Сколько тебе нужно денег?
Я удивился и подавился хлебом.
— Зачем денег?
— Чтобы ты ушел.
— Хотите, я сейчас уйду.
— Давай. Быстро.
Он стал пихать меня своими морщинистыми руками. Я встал, бросив кусок хлеба в тарелку с мясом и пошел туда, куда хозяин вел меня, пихая костлявой рукой. Вышел в коридор, услышал какой-то нарастающий гул. Старик начал ругаться.
— Пленки уже проснулись. Придется идти через основную библиотеку. За мной!
Он нелепо, хромая на правую ногу, шел к воротам. Я следовал за ним и слушал множество оскорблений в свой адрес.
