– Вот бы узнать, – вздохнул Колян.

– Зачем? – пожал плечами Васька. – Ладно, я вот чего думаю: в этой плите килограмм шестьдесят чугуна. В скупке нормально потянет.

– Ты спятил?! Это ж надгробие! Память!

– Кому её помнить-то? – отмахнулся Васька и потянул на себя край плиты. – Бери, давай!

Колян сморщился, но начал помогать другу. Вдвоем они с трудом её подняли и, кряхтя, потащили к лодке.

Побоявшись пробить смолёное дно, Васька скомандовал класть плиту поперёк, с борта на борт. Когда надгробие водрузили, лодка потеряла обычную устойчивость и накренилась, пытаясь сбросить зловещую ношу. Неожиданный порыв ветра вырвался из Мухоринской куреи[1], нарушив полоской ряби утреннюю гладь озера. Деревья печально зашептались, словно сообщая друг другу о том, что случилось что-то страшное.

Но в погоне за лёгкой наживой искатели приключений пропустили мимо ушей все предупреждения. Оставив Коляна придерживать лодку, чтобы не перевернулась, Васька побежал собирать пожитки. Вернувшись, бросил на дно наспех собранные сети и рюкзак с вещами.

– Отчаливай, – скомандовал он, усаживаясь на заднюю лавку.

Колян безропотно отмотал цепь, с грохотом ссыпал её на нос и оттолкнул лодку от берега. Потом балансируя, как опытный эквилибрист, мелкими шагами перебрался к веслам.

Тургояк, в одном из самых известных переводов, звучит как «Не ступи нога». Вода на глубине ледяная, и никогда не прогревается. Но опасен он не холодной водой, а своей непредсказуемостью. Бывает, что и ветра вроде сильного нет, а темнеет вдруг водная гладь и, без видимых причин, превращается в бурлящее море. Волна до полутора метров иной раз вздыбиться может. Даже бывалые мореманы в такой шторм из вагончиков яхтклуба носа не кажут.

Но такое не часто, может пару раз в год всего бывает. И надо же такому случиться, что именно в такой день угораздило наших храбрецов пересекать Тургояк.

Колян грёб изо всех сил. Его лицо превратилось в злобную гримасу и покрылось красными пятнами. На висках вздулись вены, а подбородок дрожал от напряжения.

– Брось её! – неожиданно рявкнул он. – Она нас потопит!

– Да как?! Начну сдвигать – точно перевернёмся! Я и сам бы уже давно! – заорал не на шутку перепуганный Васька. – Давай к берегу прижимайся!

А ветер усиливался. По макушкам волн уже прыгали барашки белой пены. Поворачивая носом к волне, приходилось грести против ветра. До берега оставалось совсем немного, но к лодке словно резиновый жгут привязали. И чем сильнее ты его растягиваешь, тем сильнее он тянет назад. Васька даже пару раз украдкой обернулся, заглядывая в тёмную воду: не зацепили ли чью-нибудь сеть. Хотя прекрасно понимал, что это невозможно – сети на Тургояке ставят всегда глубинные, их не то что зацепить, увидеть-то нельзя. Но ощущение присутствия какой-то неведомой силы не проходило.

Колян совсем выдохся, но яростно сжимая зубы и временами, как полуобморочный, прикрывая глаза, всё равно продолжал грести. Ногами он упирался в заваленный сетями специально прибитый брусок на дне и, каждый раз, когда подтягивал себя вперед на вёслах, ударялся коленями о плиту, постепенно сдвигая её.

Васька вычерпывал воду консервной банкой. Вдруг лодка резко накренилась, и он услышал треск пробитого дна. Вода окрасилась кровью и начала быстро прибывать. Колян бросил вёсла и, беззвучно хватая воздух ртом, тщетно пытался выдернуть ногу из-под соскользнувшей с борта плиты. Васька вскочил, чтобы помочь, но только усилил крен. Волна перехлестнула через борт, потом ещё, и ещё. В считанные секунды лодка наполнилась и начала тонуть. Ледяная вода хлынула в сапоги. Васька взвыл, схватил край плиты и изо всех сил рванул на себя. Но даже под водой она почему-то не стала легче. А лодка тем временем неумолимо и безжалостно погружалась.

– Держись! Колян! Я сейчас! Держись! – рыдал Васька, глядя на уходящее под воду лицо друга. Освободившись от сапог и намокшей фуфайки, он нырнул и, срывая ногти, вцепился в борт лодки, надеясь перевернуть её, чтобы проклятая плита вывалилась и освободила товарища. Но не хватило воздуха, пришлось всплыть.

Вздохнув, он снова нырнул. В тёмной воде уже ничего не было видно. Тело онемело от холода, но он нырял снова и снова, уже непонятно на что надеясь.

Очнулся в больнице. Как выбрался и добрался до города, не помнил. В памяти был только взгляд. Жуткий, молящий, последний взгляд друга и имя на чугунной плите. «Антонина».

Она нервно ходила по комнате из угла в угол. Очередной приступ депрессии. Жизнь проходит мимо, и ты не знаешь, за что её ухватить. Этому чувству нет названия. Скука? Близко по смыслу, но не подходит. Тоска, ломка… Тьма! Теперь ясно, что «директор» имел в виду, когда сказал: «Ты ещё вегнёшься». И ехидно так ухмыльнулся.

Пятница, шесть часов вечера. Никаких планов на выходные. Разве что бессмысленно проваляться на пляже, радуя взоры местных нищебродов. О нет! В эти игры она уже наигралась. Да она, в свои двадцать три года уже во все игры наигралась. «Может, пойти утопиться?» – она упала в кресло и застонала от безысходности. Стон перешёл в истерический смех, и уже почти в слёзы, но раздался телефонный звонок.

«Светка» – было написано на экране сотового.

Школьная подруга Светка работает в местном яхт-клубе. Кем-то типа гида-экскурсовода. По крайней мере, так думают её родители и одноклассники. «Хотя, может и правда. Не все ж такие дуры, как я» – Антонина грустно усмехнулась. Не слишком приятные воспоминания, но три года жизни из памяти не сотрёшь. Началось всё с того, что она заняла второе место в конкурсе красоты «Мисс Миасс». Первое-то, понятно, было зарезервировано для любовницы местного «авторитета», на чьи деньги всё и происходило, но второе Антонина получила честно. Хотя… может и не совсем честно. Перед последним туром к ней подошёл невысокий лысый мужичок и представился директором модельного агентства из Москвы. Он сказал, что вынужден ездить по провинциям, так как в столичных городах из-за перенаселения, экологии и ещё множества причин, красивых девушек почти не осталось. А вот Урал и Сибирь пока ещё богаты настоящими «гусскими кгасавицами», которые при должной огранке заставляют рыдать от зависти европейских коллег. В общем, предложил работу, наобещал невероятных перспектив.

Она, понятно, насторожилась и сразу, как говорится, «на берегу», предупредила, что если он набирает девушек для эскорт-услуг, то на неё пусть не рассчитывает. Тот замахал руками, закатил глаза и начал уверять, что если, упаси боже, он узнает, что она подалась в «пгоститутки», то путь на подиум для неё будет сразу закрыт, по крайней мере, через его агентство. «Гепутация догоже».

Поверила, подписала контракт, предварительно изучив его. Гарантировалось проживание за счёт фирмы, обучение, предоставление работы в качестве модели для рекламных фото и для показов одежды. Как потом выяснилось, подобные предложения получили все финалистки, но те девушки, которые по разным причинам отказались ехать в Москву, заняли последние места. Но она тогда не заметила этой «случайности».