Итак, в силу данных резонов в настоящей книге понятие «Центральная Азия» означает пять бывших советских республик, а ныне независимых государств – Узбекистан, Казахстан, Туркменистан, Таджикистан, Кыргызстан.

До настоящего времени Центральная Азия рассматривалась прежде всего как поле «Большой игры». Англо-российское соперничество, породившее этот термин, уже давно кануло в Лету. Центральная Азия стала группой независимых государств. В течение XX века менялся и состав игроков. Поэтому российско-советскому или британскому представлению о регионе пришлось уступить место американскому, российскому и вновь оценить китайский взгляд на регион. Естественно, что многочисленные хитросплетения политики привели к тому, что регион рассматривался как объект внешней политики с точки зрения тех или иных игроков. Даже через двадцать лет независимости исследователи центральноазиатских государств продолжают следовать в фарватере зарубежной, прежде всего российской, методологии и политических интересов. И это ставит вопрос об идентичности региона, совпадении официальных и реальных оценок собственной истории и современности.

Игра продолжается? Игра окончена? Что впереди? Ответов может быть предостаточно. И в этой книге, надеюсь, самый верный…

Отдельные группы людей должны чем-то пожертвовать, чтобы всем остальным стало лучше.

Милтон Фридман

Независимость так независимость, решили руководители центрально-азиатских государств и стали формировать государственность со всеми ее атрибутами. К настоящему времени все страны региона – члены ООН, СНГ, ШОС и многих других международных организаций, в том числе и региональных объединений. Практически в каждой из республик государственные органы заняты формированием национального патриотизма. Одновременно, хотя и в разной степени, сохранилась значительная инерция сознания. Люди по привычке называют «нашими» всех спортсменов из государств СНГ, особенно если реальные «свои» в соревнованиях не участвуют. «Нашими» за границей государств СНГ считаются все выходцы из бывшего Союза. При обсуждении международных событий большинство жителей азиатских республик на стороне России. «Наши» туристы с их специфическим поведением стали головной болью для курортных стран и героями скандальных историй и анекдотов. Лидеры Центральной Азии были солидарны с руководством России во время войн западной коалиции против Саддама Хусейна и выражали недовольство американцами. Хотя все они знали, что иракский диктатор сукин сын, но это был «наш сукин сын», союзник еще с советских времен. Операции западного блока против террористов в Афганистане также вызвали недовольство. Хотя СССР и воевал против тех же афганских моджахедов, но вторжение западных военных было демонстрацией силы в «нашем» регионе. Российская пропагандистская машина осуществляет новый вираж, и афганские боевики вдруг стали почти что «нашими», воюющими против американцев. Таким образом, все, кто против США, автоматически становились «нашими».

Таких чудес достаточно много. Но оставим эмоции в стороне и посмотрим на реальность. Должны ли США осуществлять активное проникновение в Центральную Азию? Или американцы по-прежнему должны оставаться внерегиональной силой? Какова роль США в Центральной Азии? И нужны ли они здесь вообще? Остается ли Центральная Азия зоной национальных интересов России? Является ли переориентация внешнеполитического курса стран региона на другие государства, например США и Китай, предательством по отношению к России? Или это объективный процесс поиска и реализации собственных интересов центрально-азиатских стран? Должны ли государства Центральной Азии неизменно поддерживать действия России? Можно ли расценивать давление России по различным вопросам как продолжение политики СССР и Российской империи?

Много вопросов, которые требуют своих ответов. Но большинство из них отпадают, когда сравнивается реальная политика США и России в Центральной Азии. А делается это часто и необъективно. В свою очередь, сама постановка вопроса о том, кого выберет Центральная Азия – Россию или Америку, – является отражением политических пристрастий и конъюнктуры. Ведь выбор внешнеполитической ориентации определяется не референдумом или постановлением правящей элиты. Он зависит от многочисленных факторов, их суммы, взаимодействия и противодействия, изменения ситуации и перемены в соотношении сил. Аргументы о том, что 100–200 или более того лет назад народы сделали свой выбор в пользу России, ничего не весят на весах политики. Можно вспомнить заклинания партийных руководителей периода Перестройки, считавших неотразимым аргументом то, что «наши деды сделали свой выбор в Октябре 1917 года в пользу социализма, и мы сохраним верность этому выбору». Но каждое поколение все-таки имеет право на собственный выбор. Например, лозунг Фиделя Кастро «Социализм или смерть», магически действовавший на несколько поколений кубинцев, утратил свою притягательную силу. Теперь они выбирают жизнь без социализма. Во всяком случае, такие намеки можно найти в политике Рауля Кастро, сменившего на боевом посту своего старшего брата.

В XIX веке в феодальных государствах Центральной Азии были элиты или части элит, которые способствовали продвижению России на Восток и включению своих народов и государств в состав империи. Но таковые находились у любых колонизуемых народов и во все времена. Успех испанских конкистадоров в Америке объясняется не только превосходством их оружия, но и тем, что они смогли консолидировать вождей, недовольных существующим положением в империях ацтеков и майя. Эти государства были разрушены собственными подданными, которые поддержали испанцев, составлявших ничтожное меньшинство.

Для некоторых представителей правящих классов Центральной Азии это был добровольный выбор. Но, строго говоря, у них не было альтернативы. Россия упорно шла на Восток. Она сокрушила Казанское и Астраханское ханства, покорила Крым. Движение подхватили дружины вольных казаков и «служилых людей», которые присоединили Сибирь и Дальний Восток. Инициативное завоевание восточных государств и территорий продолжили в XVIII–XIX веках местные губернаторы и военные начальники. Когда российские войска захватили Ташкент, один из российских министров писал: «Генерал Черняев взял Ташкент. Зачем и почему, никто не знает».

Другая часть политической элиты Центральной Азии до конца боролась за независимость. Можно перечислить огромное количество антирусских и антиколониальных восстаний, прокатившихся по Центральной Азии, от частных до самого мощного, разразившегося в 1916 году. После падения самодержавия народы региона пытались создать независимые государства или автономии в составе демократической России – казахскую автономию «Алаш-Орда», кокандскую автономию, и даже казаки объявляли себя автономными образованиями. Коллективизация вызвала несколько сот крестьянских восстаний только в Казахстане. До середины 30-х годов XX века советской власти сопротивлялись басмачи.

Нельзя забывать, что вплоть до XX века центрально-азиатский регион был объектом «Большой игры» Британской империи и России. Считалось, что если Центральную Азию не «возьмет» Россия, то там непременно окажутся англичане. Сто пятьдесят лет назад тогда еще среднеазиатские феодальные государства были объектом игры. Они не были ни английскими, ни русскими. В начале 1858 года полковник Н. П. Игнатьев, направлявшийся с посольством в Хиву и Бухару, получил инструкцию Министерства иностранных дел. В ней особый пункт ставил задачу: «уничтожение вредного вмешательства англичан, которые стараются проникнуть в Среднюю Азию и привлечь ее на свою сторону».