тому было то, что при построении личного состава учитывался не рост, а срок службы. Впереди

1

РМО

–

рота материального обеспечения.

8

стояли чижи1, и вид был у них, мягко говоря, не очень. Юные лица солдат были несвойственно серы, и усталость в их глазах соперничала с какой-то затравленностью. У многих из них уши походили на вареники И не надо было быть медиком, чтобы понять, что они сломаны. Почти у каждого на лице были синяки

и кровавые трещины на губах, говорящие о том, что их бьют. И бьют, нисколько не пытаясь этого скрыть.

Это шокировало Сергея. Вечером, когда его привели в роту, он при тусклом свете в палатке не заметил ничего необычного

и теперь удивленно таращился на молодых бойцов, пытаясь сложить пазлы в своем сознании. А они никак не состыко-вывались в его наивном мышлении, сформированном в тени больших вишен. Война и жуткая дедовщина упорно не хотели соединяться в единую картинку. К тому же еще один пазл вы-падал из нее — офицеры. Ведь даже слепой на ощупь определил бы, что в роте идет ежедневное избиение молодых солдат, а они как ни в чем не бывало стояли на разводе и даже подтрунивали над печальным видом чижей. В голове у Сереги произошла революция в понимании войны, о которой он читал когда-то в книжках, где боевое братство красной нитью проходило через любую, даже самую завалящую повесть о ней. После утреннего развода в картинке «Война» пазл «Боевое братство» ушел в не-бытие и заменился на два, в сущности, противоположных по смыслу: «Дедовщина» и «Землячество». С одним из них ему придется познакомиться, так сказать, непосредственно уже вечером этого дня.

***

Вечером после курса молодого бойца в качестве повара Серега вернулся в палатку из столовой и, еле стоя на ногах от усталости, направился к своей кровати. Проходя в полумраке между пальмами2, он уперся в чью-то ногу. Это вернувшийся дедушка, водитель наливника3, вытянул ее в продол4.

1

Чиж

–

молодой солдат,

отслуживший менее года.

2 Пальма — двухъярусная кровать.

3 Наливник — грузовая машина, оснащенная бочкой для перевозки топлива. 4 Продол — проход между рядами кроватей.

9

— А какого х… чижи шастают после отбоя? Что тут произо-шло, пока меня не было? Земля с оси сошла, что ли? — задал он вопрос, скорее всего, окружающим, чем Сергею.

— Да это поваренок вчера вечером только прибыл, — ответил лежащий рядом на кровати солдат, выпуская в полумрак сига-ретный дым изо рта.

— Хоть одна добрая весть, как приехал с рейса, — ответил дедушка и убрал ногу. — Иди ложись. И чтоб через пять минут умер, — в приказном тоне сказал он Пожидаеву, хотя был ря-довым, как успел заметить Сергей.

Пожидаев на тот момент еще не знал, что повара в полку — это привилегированная каста. Причиной тому было скудное питание всех солдат без исключения, невзирая на срок службы, звание и боевые заслуги, а чижи — так те вообще голодали. Поэтому шкурный интерес старослужащих — пара-тройка ба-нок тушенки или сгущённого молока, оказавшиеся на вечернем столе под чаек или брагу, — делал поваров неприкасаемыми.

Для воинов-интернационалистов были предусмотрены по-вышенные нормы обеспечения продуктами, но по факту их катастрофически не хватало. Причиной этому было баналь-ное воровство вначале в Союзе, потом — на базе в дивизии, далее — в полку. Прапорщики и офицеры творили вакханалию на продуктовом складе, и в конце пищевой цепочки повара растаскивали все, что осталось. В результате чего, к примеру, вместо положенных тридцати килограммов тушенки в котел летело только пять, лишь слегка придавая кирзухе1 аромат мяса и превращая ее в постную, малосъедобную кашу, кото-рая после обеда, абсолютно нетронутая солдатской ложкой, вываливалась в помойку из бачков застывшими болванками, удивительно похожими на головки сыра. Далее все эти отходы выносились нарядом по столовой в арык, который был метрах

в пятистах от полка, создавая рассадник для мух, коих было

в части немыслимое количество. Участь тушенки поджидала все более-менее ценные продукты, и в столовую дедушки с дембелями практически не ходили, а мутили свое, добывая хлеб насущный на продовольственных складах, в магазинах военторга и у местного народонаселения.

1

Кирзуха

–

каша из ячневой крупы.

10

Не успел Сергей лечь, как увидел встающего со шконки во-дителя наливника, который, пошатываясь, подошел к кровати спящего молодого солдата. Очевидно, дедушка был изрядно «налит» брагой вперемешку с чарсом, мало что соображал, о чем говорили его безумные глаза, блеснувшие своей пустотой, когда он встал под лампой. Постояв качаясь над спящим чижи-ком и решив, что это полный беспредел: он стоит, а дух1 лежит,

— дедушка наотмашь ладонью ударил его по лицу. Раздался своеобразный щелчок пощёчины. Молодой солдат вскочил, со-вершенно обалдевший и не понимающий спросонья, что прои-зошло, и тут же начал шарить по палатке еще более безумными глазами. Но в них не было дурмана бражки и наркотика, в них были огромная усталость, голод, недосыпание, страх и боль, которые делали их сумасшедшими. Но это «сумасшествие» не вызывало чувство опаски, оно вызывало жалость.

— Боец! Сигарету мне, с фильтром, прикуренную! Две ми-нуты времени! Время пошло! — выпалил дедушка, развернул-ся, подошел на свет к лампе и стал греть зажигалкой плюху чарса. — Если я успею забить косяк и у меня не будет дымиться сигарета в зубах, вешайся, — добавил он и весь погрузился в процесс изготовления.

Ошарашенный молодой солдат, выбежав из палатки, понес-ся сам не зная куда, потому как сигарет с фильтром у него не было и заначки на черный день тоже вследствие полного от-сутствия денег, которые, естественно, забирали старослужащие. Он бежал просто по инерции, и в этом беге не было никакого смысла… Но, может быть, просто чижик бежал от злого рока, который свалился на него нежданно-негаданно. Разве мог он подумать несколько месяцев назад, когда, движимый чувством юношеской бравады, писал заявление в военкомате о добро-вольном желании служить в Афганистане, куда его эта бравада приведет? И теперь он несся по палаточному городку, барабаня сапогами по камням, в душе желая убежать от действительно-сти и прибежать туда, в Союз, в военкомат, чтобы забрать на фиг свое заявление вместе со своей бравадой, глупостью, без-рассудством,