был осуждён советской властью за бандитизм. Тучков — судился советской властью за хулиганство. Вот кого вербуют в свои разбойничьи шайки немцы. Бандит к бандиту липнет. За спинами изменников, предателей мы видим тех, кого пока ещё нет на скамье подсудимых,— всех этих Кристманов и прочих гадов, которые, придёт время, будут держать суровый ответ перед нашим народом.

Один за другим давали показания арестованные пособники врага, и перед судом, как на экране, прошли зловещие замыслы и действия гитлеровцев.

«Душегубки» — это не просто бредовое самодурство немецкого полковника Кристмана, садиста, пьяницы и развратника, упивавшегося своей временной властью в оккупированном Краснодаре. «Душегубки» — это метод планового истребления советских людей, задуманного Гитлером и его бандой. Такие же «душегубки» немецкие фашисты применяли и в Ставрополе, Пятигорске, Ессентуках, Кисловодске. С помощью таких механизированных могил на колёсах гитлеровские палачи умертвили сотни жителей в Смоленске и Могилёве.

Убийства мирных жителей, насилие, запугивание, страшные пытки при допросах, гнусные провокации, карательные «Зондеркоманды» из уголовников — это система гитлеровской армии.

ПРОВОКАЦИИ ГИТЛЕРОВСКИХ ПАЛАЧЕЙ

Немецкие захватчики — подлые провокаторы. Преследуя цель истребить как можно больше советских людей, они идут на всякие провокации, на самый гнусный обман. Вот как обманывали гитлеровские разбойники краснодарских жителей.

Однажды они оповестили, что на Новом базаре будет продаваться мясная требуха. Люди изголодались. Они хотели есть. Они пошли. Собралось множество женщин, стариков и детей. И вот подъехала закрытая машина и остановилась у столба с радиорепродуктором. Из кабины выскочил гитлеровский офицер и два холуя — изменники советской родине. Палач вскарабкался на столб, привязал верёвку, сделал петлю... Толпа заволновалась. Из машины вывели пленного краснофлотца. Он шёл спокойной, гордой походкой, высоко подняв голову. Ветер трепал незастёгнутый бушлат. Его тельняшка была в крови...

Палач стал набрасывать петлю на шею краснофлотца. Моряк с силой оттолкнул палача ногой.

— Уйди, предатель! — брезгливо вскричал он. Немец отстранил палача и сам набросил петлю. Толпа закричала, заплакала. Немецкие полицейские стали хватать людей, выражавших своё сочувствие моряку. И тогда краснофлотец, глядя на женщин и детей, крикнул:

— Товарищи! Не плачьте! Палачи народа ответят тысячами своих жизней. Скоро наши придут и за всё отомстят!

Был ещё такой случай в Краснодаре. Немцы объявили жителям, что через город пройдёт несколько тысяч пленных

красноармейцев.

— Вы можете вынести им продукты, если хотите, — милостиво разрешили гитлеровские провокаторы, — можете поговорить с ними, расспросить у них о судьбе своих близких фронтовиков.

Краснодарцы поверили немцам. Сотни женщин, стариков, детей вышли навстречу пленным. Они несли подарки, продукты. Навстречу им гитлеровцы пустили автомашины с немецкими ранеными солдатами. Вот приблизились машины... Вот бросились женщины и дети навстречу им, думая, что это везут пленных бойцов Красной Армии. Но никаких красноармейцев не оказалось.

А знаете для чего это сделали немцы? В ту минуту, когда жители Краснодара побежали навстречу машинам, протягивая хлеб, лепёшки, защёлкали фотоаппараты, засуетились кинооператоры. Немцы быстро произвели фото- и киносъёмку, которая по замыслу фашистских провокаторов должна была изобразить «встречу», якобы устроенную советскими гражданами немецким солдатам.

Заплакали, заметались одураченные гитлеровцами люди. А немцы, издевательски посмеиваясь, принялась разгонять их по домам.

Гитлеровские захватчики не раз пускали в ход сначала киноаппарат, а потом нагайки. Когда немцы входили в Краснодар, они совали ребятишкам конфетки — вот, мол, какие мы добрые! А кинооператоры снимали это с разных углов.

Немцы разломали несколько домов и заборов и раздавали на топливо женщинам эти краденые доски — вот, мол, какие мы заботливые. В нетопленных жилищах замерзали дети. Женщины брали доски. И в это время кинооператоры крутили свои аппараты.

А потом вместо дров появились виселицы, вместо конфеток — нагайки... Штыком, пулей, плетью насаждали гитлеровцы на Кубани «новый порядок». Сколько казаков и казачек, сколько горожан и селян пали жертвами фашистского разбоя и подлых фашистских провокаций.

Кровавой провокацией ознаменовали немцы и своё отступление из Краснодара. Отряд матёрых гитлеровцев, составленный из людей, владеющих русским языком и переодетых в красноармейскую форму, обходил дома краснодарских жителей, призывая молодёжь вооружиться и начать преследование отступающего врага.

— Берите оружие, идите бить немцев, помогите Красной Армии скорее освободить Краснодар, — призывали провокаторы, переодетые в красноармейскую форму.

Для чего это они делали? Для того, чтобы выявить среди населения советских патриотов и расправиться с ними.

Кое-кто поддался на эту удочку и с оружием вышел на улицу. И тогда на них набросились фашистские волки, сбросившие с себя красноармейскую одежду.

Подсудимый Пушкарёв рассказал на суде о провокационных поездках гитлеровцев в станицы. Снабжённые фальшивыми документами, немцы разъезжали по станицам под видом военнопленных красноармейцев, освобождённых из лагерей. С ними разъезжал и подлец Пушкарёв. Цель этих поездок — выявлять советских активистов и людей, сочувствующих партизанам. Таких людей провокаторы уничтожали.

В ЗАСТЕНКАХ ГЕСТАПО

Утром к зданию, в котором шло судебное заседание, подошёл седой старик Никита Иванович Бронник. Он стал просить часовых:

— Товарищи, пропустите меня в зал. Я хочу слышать приговор над убийцами моей жены и моей дочери.

Никита Иванович Бронник лежал больной, когда немцы поволокли в подвалы гестапо его дочку, молодую учительницу Веру.

— Отец! Я уйду с Красной Армией, — говорила она мне, когда немцы приближались к Краснодару. Не могу я жить при немцах, не могу служить им...

Вера ушла, но была схвачена гестаповцами. Её хотели склонить на предательство. Её пытали, над ней чудовищно издевались. Молодая учительница до конца осталась верной дочерью советского народа. Гестаповцы убили её. Жена Никиты Ивановича пошла, чтобы узнать о судьбе арестованной дочки. Пошла и не вернулась. И её бросили палачи в подвалы гестапо, и её растерзали насмерть. Осиротел Никита Иванович Бронник.

— Пройдите, отец... — сердечно сказал молодой часовой, пропуская старика в зал суда.

Много было здесь людей, близкие которых погибли от руки немецких оккупантов и их пособников.

В зале напряжённая тишина. Свидетели рассказывают о зверствах гитлеровских захватчиков.

Трудно, очень трудно было сдержать волнение, слушая показания свидетелей. Секундами казалось, что ты больше не выдержишь, что ты больше не в состоянии слушать. Трупы и трупики. Горы трупов. Задушенные. Расстрелянные. Повешенные. Изнасилованные. Сожжённые. Девушка, у которой рот превратился в сплошную кровавую рану. Девочка, которой немец Раббе со смехом ткнул горящую папиросу в глаза. Полуобгорелое тело красноармейца узбека, сожжённого заживо гитлеровцами. Синенькая майка ребёнка, выкопанного из ямы. Майку задели колхозницы серпом, потянули и вскрикнули — мёртвый мальчик. Стали копать и увидели — задушенные дети, 42 задушенных ребёнка. Застывшая голова семнадцатилетнего