chitay-knigi.com » Триллеры » Вифлеемская Звезда - Абрахам Север

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 87
Перейти на страницу:
приближать, и, однако, причина этой необъяснимой тревоги с каждым днём становилась всё ближе и ближе. И нет — это не смерть, она казалась так далека и пустынна, что чаще всего не могла испортить настроение одним лишь напоминанием о самой себе. Маленький Серёжа знал, что если вести благочестивую жизнь, то смерти нечего бояться, ведь за ней следует высвобождение и рай, где есть только бесконечное блаженство.

На проезжей части гудели автомобили. Перекрёсток был слишком оживлён: народу много. Светофор как всегда бесил своим продолжительным красным светом. Когда же он противно заверещал и показал зелёный, толпа, скопившаяся у пешеходного перехода, хлынула с обеих сторон на противоположный бок.

Квартира дома, где жили Колязины, находилась неподалёку от аорты города. На самом деле удобно жить почти в самом центре. Всё рядом: банк, почта, товары, услуги, всеразличные учреждения и общественный транспорт. Гимназия тоже находится всего в километре от места обитания.

Ещё пара сотня шагов и вот забренчали ключи от подъезда в руках Сергея. Никто из соседей не попался ему на глаза. “Вот и славно”, — подумал он, перешагивая ступени через одну. Лифт был, но вонял страшно. Не пристало Сергею пользоваться этим средством, пока ноги не отнимались. Вот и восьмой этаж, пустой и чистый тамбур. В октябре на лестничной площадке дежурила Алёна Витальевна, этим опрятность и объясняется.

Отворил дверь, заходя внутрь, уже понял: кто-то из взрослых есть дома. С кухни доносились стравнические запахи.

— Это ты, Сергей? — послышался оттуда же женский голос.

“Опять щавель свой готовит, наверное, и яйца туда побольше выкрошила, а знает же, что я это не люблю”. — заключил про себя юноша, но вслух ничего не сказал.

Некоторая пауза. Затем из кухни вышла Алёна Витальевна с половником и спросила сына:

— Почему не отвечаешь? Что-то случилось?

В ответ сын лишь кинул:

— Не грузи. Всё нормально, пока что.

Скинул свои кроссовки, снял с себя гитару и отправился в обитель пищи в поисках съестного. На плите стояла кастрюля с супом и сковородка с котлетами. Сергей заглянул в кастрюлю и скривился: действительно щавель. Посмотрел на котлеты и порешил, что найдёт чем поживиться только в холодильнике.

— Давай супчику тебе налью? — спросила мать.

— Я не буду щавель.

— Что значит не будешь, а для кого я его тогда готовила? Ты хоть руки-то помыл?

Сын стал шариться в холодильнике. Из имеющихся навыков кулинарии и ингредиентов он сможет сделать себе только бутерброды.

— Ты прекрасно знаешь, — отвечал Сергей, — что я не люблю щавель, и, спрашивается, зачем его тогда вообще готовить.

— Так ведь суп полезен.

— Сварила бы что другое. Щи там или борщ тот же.

— В следующий раз будет борщ, ну а сегодня щавелевый супчик с яйцом.

— Если б яйцо не крошила, то я бы ещё подумал, а так — нет. — он вынул из холодильника батон и какой-то спред.

— Так яйцо полезное, не понимаю, почему ты его не ешь?

— Не капай на мозги.

— А ты не груби матери!

— Я не грублю. Успокойся. Давай не будем устраивать драму с пустого места.

— В комнату только не бери.

— Один раз можно.

Далее он молча состряпал себе нехитрые бутерброды и ушёл в детскую. Их отношения превратились в гниющий запущенный сад, некогда цветущий и ароматный, но с годами пришедший в запустение. Их сад что-то покинуло, и теперь он медленно превращался в болото. Попытки остановить этот регресс предпринимались неоднократно со стороны Сергея, хотя он же его и губил. Губила сад ненароком и его мама. Он считал, что она его не понимает. Она списывала характер своего сына на “подростковое”. Консенсуса не было, как не было и совместной работы, вот сад и зачах. Он больше не давал сладких плодов и прекрасных цветов. В нём реже стали петь птицы. Он разрушался на глазах, пока не превратился в какое-то жалкое натянутое подобие. Да — сын, да — мать, но будто за этим ничего и не стоит. Только рутинная обязанность и квота. Как миролюбивые сожители. Связь потухла и завяла, лепестки облетели, остался лишь тугой стебель, крепкие корни, но красоты в этом, увы, больше не было.

Сергей зашёл к себе, за компьютерным столиком сидела некоторая девочка и с усердием выводила что-то в тетради. Она делала математику. Заняв своё законное место, Сергей стал трапезничать. Говорить особо не хотелось. Зарывшись в своём барахле, он стал слушать музыку в наушниках, обособившись от внешнего мира. Сергей Колязин предпочитал меланхоличный рок постсоветских групп или зарубежные избранные композиции и, как большинство слушающих музыку, считал, что его подборка самая лучшая. Он отстранялся и погружался в нирвану. Так могли проходить часы. Они сладостно сливались в общую череду и безвозвратно уходили из жизни. Так и дни, что исчезали одни за одним, как и листы отрывного календаря. Незримо и навечно.

II

Во многой мудрости много печали,

И кто умножает познания,

умножает скорбь.

Екклесиаст (1:18)

“Досадное недоразумение,” — чуть слышно выговорил Сергей Колязин. В учительской было пусто — ни души. Возле кофейного диванчика удобно пристроили банальный фикус и огромную монстеру, которая своими листьями напоминала древнеегипетские дырявые опахала. По помещению летала толстючая муха и противно жужжала. Обои светло-серые, с рисунками не то цветочков, не то квадратиков. Через учительскую надо было пройти, чтобы попасть в кабинет директора.

Первой порог учительской переступила Марина Олеговна Соловей, преподаватель русского языка и литературы, она работает в гимназии не так давно, зато уже успела подготовить нескольких олимпиадников, которые показали достаточный результат. На её лице можно было прочитать раздражение и полное неудовольствие, а всё из-за того, что кто-то уже почти пол урока не может нормально смириться с фактом школьной программы и высказывает своё мнение по этому поводу. Следом за ней вошёл и её ученик — Сергей Колязин.

Марина Олеговна подошла к директорскому кабинету, приложила пальцы к дверной ручке, однако не стала с ней взаимодействовать. Сначала повернула голову ещё раз, в непонятной надежде, будто бы он, Колязин, сейчас возьмёт и начнёт извиняться за то, что сорвал урок и за испорченное настроение. Вместо этой фантазии она увидела вызывающую физиономию гимназиста, которая так и плевала в лицо: “Ну и что?” Она вздохнула и отворила дверь. Сергей немного сморщился, когда опять услышал голос своей учительницы.

— Вы свободны, Светлана Васильевна?

Откуда-то из недр директорского кабинета послышался ответ и самого директора:

— А что случилось?

Марина Олеговна дала гимназисту жест и сказала:

— Да вот. Заходи, Колязин.

Тот и зашёл,

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 87
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности