Ему позволено сопровождать меня туда, куда не хотят тащиться мои родители, или туда, где они не хотят торчать с утра до вечера. С Джейсоном мы ходим по океанариумам, изучаем витрины с насекомыми и диорамы с чучелами в музеях естественной истории, заглядываем в антикварные книжные магазины, где книги можно листать только в перчатках и защитной маске, и часами пропадаем в подсобках коллекционеров-любителей, где хранятся засушенные бабочки, кости редких животных, а также анатомические модели в натуральную величину.

И так далее.

Джейсон никогда не говорит о смерти, разве что в контексте разных жутких, но очень крутых вещиц, ради покупки которых мы готовы перекопать весь интернет. А как же Все Физические Изъяны Азы Рэй? Джейсон о них даже не упоминает.

Второй звонок, а я все еще в коридоре. С невозмутимым видом я показываю нужный палец Дженни Грин. В волосах у нее розовая прядка, локти такие острые, что можно уколоться, а джинсы сто`ят не меньше, чем вполне приличная подержанная машина. В последнее время Дженни просто выводит меня из себя своим мерзким поведением. У нас с ней молчаливая война, потому что на этом этапе она уже не заслуживает слов, хотя недавно, переступив черту дозволенного, она много чего мне наговорила. Обзывать больную девочку? Вы что! Всем давно известно, что так делать нельзя.

В каком-то смысле я ее даже немного уважаю, ведь она пошла против правил и сделала то, на что у других не хватило бы смелости. Есть в этом что-то бунтарское. В последнее время набирает все большую популярность мнение, что я похожа на девочку-привидение с кровожадным взглядом из одного японского ужастика. Так вот, чтобы надо мной поиздеваться, на днях Дженни явилась в школу с белой пудрой на лице и голубой помадой на губах.

Дженни улыбается и шлет мне полный яда воздушный поцелуй, который я шлю обратно. Сегодня губы у меня и правда сине-фиолетовые, и это не на шутку ее пугает. Я содрогаюсь и делаю вид, что ловлю ртом воздух. Если уж мне выпала роль девочки-привидения, надо извлечь из этого хоть какую-то пользу. Дженни смотрит на меня с таким видом, будто я играю не по правилам, и в отвращении убегает на урок.

Далее следует бесцельная остановка у шкафчика и медленная прогулка по коридору. По пути я заглядываю в чужие классы через окошки в дверях, в которые вставлена проволочная сетка, чтобы такие, как я, не шпионили за нормальными людьми.

Почувствовав, что я наблюдаю за ней, моя младшая сестра Илай поднимает голову от тетради, в которую записывает лекцию по алгебре. Я вскидываю кулаки и изображаю рок-звезду. В это время дня никто не может наслаждаться такой неограниченной свободой, как я: привилегия больной девочки. Илай закатывает глаза, а я продолжаю свой путь, совсем чуть-чуть покашливая – ничего серьезного.

Я захожу в класс спустя семь минут после того, как отметили всех присутствующих, и мистер Гримм высоко поднимает брови. Он зовет меня «Неизменно Непунктуальная Мисс Аза Рэй», и, да, Гримм – это его настоящая фамилия. Глаза у него подслеповатые, как у летучей мыши, а еще он носит очки в толстой оправе и тоненький хипстерский галстук, но такой имидж ему совсем не идет.

Мистер Гримм довольно мускулист; это заметно даже несмотря на то, что он никогда не засучивает рукава. Рубашка так натягивается у него на бицепсах, что вот-вот треснет, из чего я заключаю, что личной жизни у него нет, а свободное от работы время он посвящает поглощению протеиновых коктейлей.

Судя по его внешнему виду, ему самое место в школьном спортзале, а не у доски, правда, стоит ему только открыть рот, как он сразу превращается в ходячую энциклопедию. Еще мне кажется, что у него есть татуировки, которые он всячески пытается скрыть – например, с помощью тонального крема и длинных рукавов. Сделать перманентное тату в виде черепа/корабля/голой дамочки (?), пожалуй, не самый дальновидный поступок, если ты учитель. Приходится все время ходить со спущенными рукавами и застегнутыми манжетами.

Мистер Гримм пришел к нам в школу только в этом году. Он довольно молод, если, конечно, тридцать лет можно назвать молодостью. Но татуировка – это интересно. Трудно угадать, что на ней изображено, потому что я даже не представляю ее размеров.

Как подумаю о ней, сразу самой хочется что-нибудь набить. Хочу себе татуировку еще неприличнее, чем у него.

Мистер Гримм постоянно жалуется, что, если бы только я оторвалась от своих книг и начала внимательно слушать его лекции, я смогла бы раскрыть свой потенциал. Но причитает он напрасно, ведь у нас в школе от силы человека четыре читают книги, и я одна из их числа.

Знаю, звучит занудно. Да, я люблю читать, хотите – забросайте меня камнями. Я могла бы сказать, что выросла в библиотеке и книги были моими единственными друзьями, но нет, из милосердия к окружающим ничего такого я не делала. Я не вундеркинд, да и в волшебницы не гожусь. Я – это просто я. И я люблю читать. Нельзя сказать, что книги – мои единственные друзья, но мы с ними определенно на короткой ноге. Вот и все.

Слушать лекцию мистера Гримма у меня нет необходимости. Про что бы он там ни вещал, я это уже читала. Вот сегодня, к примеру, мы проходим «Старик и море».

Один одержимый малый, большая рыбина и череда грандиозных провалов. Интересно, сколько поколений старшеклассников подвергались подобным литературным пыткам?

И все ради чего? Разве кому-нибудь из нас когда-нибудь придется вступить в смертный бой с большой рыбой? Какой в этом смысл?

«Моби Дика» я, кстати, тоже читала. Это еще одна вариация на тему «один одержимый малый, большая рыбина, таксономии скорби и обманутых надежд».

Знаю-знаю, кит = не рыба, а млекопитающее. Однако же киты всегда служили прототипом для «историй о больших рыбах», и это вполне закономерно, потому что род людской всегда все путает.

Я прочитала всего «Моби Дика», даже те главы, которые все пролистывают, и могу с исчерпывающей полнотой рассказать вам, как производить фленшеровку. Но, поверьте, лучше вам об этом не знать.

Ну же, мистер Гримм, спросите у меня что-нибудь из «Моби Дика». Давайте.

Где-то около месяца назад он так и сделал, потому что был уверен, что «Моби Дика» я на самом деле не читала, и хотел поймать меня на лжи. Я пустилась в пространные рассуждения о том, что жизнь паршива, об аллегориях, океанах и напрасных надеждах, которые плавно перетекли в обсуждение приключенческих фильмов о пиратах, казни путем прогулки по доске и женщин-космонавтов. Мистер Гримм был одновременно восхищен и раздражен. Он поставил мне зачет, без которого я бы и так обошлась, а потом назначил наказание за срыв урока, что, если честно, вызывает уважение.

Я бросаю взгляд на Джейсона Кервина, который сидит за соседней партой. Он устроился поудобнее и читает книгу в твердой обложке под названием «Сон, или Посмертное сочинение о лунной астрономии» Иоганна Кеплера: полный текст с комментариями». На обложку помещено крупное изображение лунной поверхности. Книжка выглядит старой и потрепанной, он явно взял ее в библиотеке.

Интересно, о чем она?