— Неа. Но она же все равно большая.

Потрясающая логика!

А девица, не стесняясь своей наготы, откусила от большого окорочка и, жмурясь от удовольствия, жевала, постанывая.

— Ты где еду взяла? — прошипел он крайне глупый вопрос, который не мог не задать.

Это просто не укладывалось в его картину мира.

Получается, что девица проникла в его дом. Кстати, надо будет повысить мзду. Теперь будет брать с прислуги, за то, что та пропускает всяких к нему в спальню, не половину, а две трети.

Всегда можно подкупить. А так хоть из жадности, повысят проходную плату и желающих поубавится.

Итак, она проникла. Нашла кухню, взяла там еды. Пришла в его спальню. Разделась, забралась в постель и… ест.

Она сюда пожрать пришла, что ли?!

— Да там, — махнула она рукой, не открывая глаза, — в тумбочке так пахло-о-о-о! А я такая голодная была, словно месяц ничего не ела, — пожаловалась она, открывая глаза. Облизнула пальцы и, с улыбкой посмотрела на него. — Хочешь?

И протянула ему уже откусанный окорок.

Он мрачно отвел ее руку. Ясно, значит добралась до его холостяцких запасов, что он хранил в своих покоях.

— Вкусно, — заверила его голая девица, снова тыкая окорок.

— Не сомневаюсь, — скрипнул он зубами.

Рухнул назад на подушки и прикрыл глаза рукой.

— Ешь и проваливай, — приказала он ей.

И эта ненормальная действительно стала есть! То есть совести у некоторых нет вовсе.

Через пятнадцать минут он убедился, что совесть в комплекцию этого стройного девичьего тела не входит вовсе.

— Куда в тебя столько лезет?! — не выдержал он.

Запасов у него было много. На месяц хватит. Но эта сожрала уже практически все!

— Сама не знаю, — прожевав и оторвавшись от оригинального бутерброда (шмат ветчины на не нарезанную буханку хлеба), ответила она. — Но есть хочется жутко.

И впилась зубами в бутерброд, едва не урча.

— Нежить, что ли? — пробормотал он сам себе, не стесняясь, что говорит о девушке в ее присутствии.

На лицо ему упало мягкое сало.

— Сам ты нежить, дуб твердолобый!

Едва сдерживаясь, он снял небольшой кусок и бросил его на тумбочку около своей стороны кровати. Брезгливо вытер лицо.

— Кстати, а как тебя зовут? — полюбопытствовала наглая девица, чавкая и жуя что-то.

Проигнорировал вопрос.

— Эй!

Его, не особо заморачиваясь, пихнули голой ножкой. Тени скользнули по светлой коже.

— Выйдешь отсюда, спросишь у кого-нибудь, в чью спальню заявилась, — мрачно сказал он ей.

— Тебе жалко, что ли? — девушка даже оторвалась от еды, взглянув на него и приподняв брови. — Ну, извини. Просто я так есть хотела, а у тебя вкусно пахло. Да и постель мягкая, теплая… Не то, что там.

— Где там? — сдержанно спросил он.

У него было огромное желание встать и самому уже выставить наглую девицу. Но ситуация была настолько дикой и ненормальной, что он ждал, что будет дальше.

— Там, — махнула рукой девушка и начала хрумкать яблоком.

Плюнув на все, он встал.

— Ты куда? — проявила она любопытство.

— В другую комнату. Посплю на диване, — прошипел он рассерженно. — Когда закончишь свои голодные издевательства. Будь добра, покинь мой дом, нежить!

— Хам!

Он схватил подушку и не прикрываясь, а кого стесняться? Эту?! Да она сама ничуть не стесняется своей наготы, будто в платье и шляпке перед ним сидит. И в отличие от нее, на нем хотя бы ночные штаны есть.

Щелкнул пальцами, зажигая свет.

Подушка полетела на пол, выпав из его ослабевшей руки. Сам он стоял и, собственно, пытался вспомнить, как дышать.

А девица…

— А красивая у тебя фигура, — протянула она, оглядывая его с явным удовольствием и интересом, чуть щуря голубые глаза от яркого света. — Да и сам ты ничего, — и нагло подмигнула ему.

Он промолчал.

Взгляд не отрывался от той, что он уже не надеялся услышать. Той, что выбрала другого. Той, что похитила его сердце…

И что была мертва.

И сейчас с нескрываемым удовольствием, догрызала яблоко, сворованное из вазы на прикроватной тумбочке.

— Иалия, — прошептал он.

В горле пересохло и он закашлял. Девушка глянула на него недоуменно и вопросительно вскинула бровь.

— Иалия, — повторил он, не веря, что это правда. Что она жива, что она… тут.

— М-м-м, — жуя, девушка обернулась, окинула взглядом комнату. И снова повернулась к нему, вопросительно взглянув. — Ты о чем?

Он промолчал.

Блеснула улыбка, и девушка весело спросила:

— Что ты так на меня смотришь? Будто призрака увидел, а не симпатичную девушку? — и она без перехода, задала странный вопрос: — Кстати, я красивая?

Он не совсем понял ее, но ответил честно:

— Самая красивая, — сказал негромко.

Она хмыкнула удовлетворенно и закинула в рот сухарик, зажмурившись от удовольствия.

На этом его нервы не выдержали.

— Прости, я сейчас. — проговорил он.

И вылетел из спальни. Та комната была рядом. В двух дверях от его покоев.

Распахнул двери и щелчком зажег свечи, вспыхнувшие красным пламенем. Комната потонула в красном зареве и осветила смятое одеяло и подушку. Темно-багровые тени колыхались на смятой ткани платья, которое валялось рядом, на полу.

Кровать была пуста.

Постояв несколько секунд и тупо глядя на пустое место. Он резко развернулся и вернулся.

Взгляд впился в освещенную, как в ореоле, бледно-желтого света хрупкую фигурку. Золотые волосы мерцали, отбрасывая искры. А белоснежное постельное белье дополняло нереальный образ девушки.

Только заслышав хруст, он очнулся. Глянул на косяк, который он с силой сжал. И опустил руку.

— Иалия, — произнес он, заходя в свою спальню.

Девушка услышала и, светло улыбнувшись, чуть привстала, пересела к нему лицом. Светлые волосы легко колыхнулись, приоткрывая то, что он желал, но не смел увидеть. Не имел права!

Ведь она жена его недруга.

Резко затормозив, он судорожно сглотнул, зло сжимая кулаки.

Что ж… он выдержит это испытание. И даже то, что любимая и желанная женщина принадлежит не ему.

Но ее вопрос, выветрил все мысли из его головы:

— Слушай, кого ты зовешь «Иалией», а? Тут только мы.