– Но он еще просит, – ответил я , глядя на открытый клювик и требовательный писк исходящий из него…

– Может они, птенцы, всегда голодные? – задумался дедушка, – но мы уже столько ему дали покушать, что и коту соседскому бы хватило…

Соседский кот на заборе демонстративно отвернулся, как бы отвечая, что ничего подобного! Он и тефтельку всю бы съел, и птенчиками бы закусил, с превеликим удовольствием – и то мало бы было, он ведь Кот, а не воробей какой-то…

Я положил птенчика назад в коробку, еще раз взяв второго, с надеждой, что и этот одумается, и начнет просить кушать.

Нет! Ни в какую старший воробушек не хотел открывать клювик.

Сначала я, потом дедушка битый час пытались накормить его, насильно открывая клювик, при этом боясь навредить воробушку – клювик был очень мягкий и сильно давить на него, чтобы открыть, не было никакой возможности.

Кое-как, всунув ему немного тефтельки и закапав несколько капель воды, мы отложили коробку-домик в тенек, а сами присели в беседку.

Дима и Даня принимали непосредственное участие в кормлении, всячески помогая, или скорее мешая, кормить птенчиков.

Они тоже зашли в беседку – усталые и довольные.

– Пап, а как их зовут?, – поинтересовался Даня.

– Кого? – не сразу понял я.

– Ну птенчиков! Кого же еще!

– А, птенчиков… Ну давай придумаем им имена сами,– улыбнулся я.

– Дашка и Борька!

– Почему Дашка и Борька, – удивился я.

– Потому что большой птенчик – мальчик – это Борька, а маленький – девочка – это Дашка! – объяснил Даня.

– Ну ладно, – согласился я, – пусть будет Дашка и Борька.

Вот так наши питомцы получили имена и стали основным занятием на протяжении последующих недель.

ЧАСТЬ 4

Дни летели быстро. Дедушка был в основном занят огородом, но часто отвлекался, чтобы помочь покормить птенчиков или улучшить их условия жизни. Он нашел более вместительную коробку, дно выложил паклей и птенчики на ночь зарывались в паклю, как в перья мамы-воробья, и не мерзли ночью.

Бабушка хлопотала по хозяйству, помогая дедушке в огороде.

Дети были заняты играми, в перерывах то помогая – то мешая мне, дедушке и бабушке.

Ну а я совмещал работу, отдых и заботу об питомцах.

Кстати, о питомцах.

За несколько дней, мало что изменилось.

Младшая Дашка, с удовольствием открывала клювик и проглатывая все,что ей предлагают, обильно запивая это водой.

А Борька, что постарше, ни в какую не желал быть накормленным. Плотно сжав клювик, он упорно сопротивлялся тому, что мы с дедушкой пытались ему всунуть покушать.

При этом, как только мы отходили от домика – он усердно пищал зовя Маму или Папу, через какое-то время к нему присоединялась Дашка.

Но когда подходили мы к домику, Борька умолкал и прятался в глубине домика, а Дашка наоборот, увидя нас , шире открывала ротик, требуя накормить ее.

Через неделю, Борька очень похудел и выбился из сил – ему явно не хватало того, что мы силой впихивали ему в клювик.

А Дашка наоборот, покрылась перьями, стала чуть ли не в полтора раза больше своего старшего братика.

Понятно, что долго так продолжаться не могло , и на одиннадцатый день голодовки, рано утром, когда я очередной раз пытался его накормить, Борька у меня в ладошке, последний раз как-то всхлипнул, и с выдохом вытянул лапки.

И опять у меня на руках…Не раньше- не позже. Опять предательски подступили слезы, а внутри разлилась злость на то, что не смог ему помочь, хотя он был уже почти взрослый воробей.

Вот – так Природа сыграла злую шутку – тот ,что постарше и сильнее (он почти летал), не смог пересилить инстинкт страха перед человеком и не доверился ему, а та, что помладше, восприняла человека как Маму, которая кормит и заботиться о ней.

Так Дашка осталась одна.

С каждым днём она все взрослела и увеличивалась в размерах.

Коробка-домик уже был слишком мал для нее – она частенько пыталась вылететь из коробки, и потом приходилось ловить ее в домике или на огороде.

А это было опасно – ведь даже через несколько недель, соседский кот все еще не оставлял надежду полакомиться молоденьким воробушком и частенько мы ловили его за тем, что он подкрадывался к домику.

В связи с этим, Дедушка соорудил из сушилки для ягод, прекрасную, объемистую клетку.

Ее повесили на яблоню. Стенки, пол и крыша была из мелкоячеистой сетки и Дашка могла все видеть, что происходит вокруг нее.

Также оборудовали кормушкой и поилкой.

Настоящий птичий Пейнтхауз со всеми удобствами.

Вынули воробышка из коробки и поместили в новую квартиру.

Два дня Дашка сидела в клетке словно оглушенная – столько информации на нее свалилось.

Впервые она увидела мир таким, какой он есть вне коробки.

Зеленую листву, траву, муравьев,разных букашек ползающих и летающих, а главное – похожих на нее существ, которые подлетали к ее домику и пытались с ней разговаривать.

Действительно – местные воробьи сразу заинтересовались клеткой и ее жителем. Подлетали на соседнюю ветку и чирикали, а Дашка даже пыталась им в ответ что-то чирикнуть, правда очень слабеньким голоском.

Но когда видела меня, дедушку или бабушку – то начинала кричать как резанная, требуя кушать.

Кормушку и поилку, которую дедушка заботливо установил в клетке – она игнорировала и кушала только с рук.

5 часть

С каждым днем она все больше и больше осваивалась в этом новом мире.

Она уже не сидела камнем на дне клетки, а вовсю пыталась полетать в этом ограниченном пространстве.

Видя это, дедушка сказал, что мы, как приемные родители, должны учить ее летать!

Сказано – сделано.

Несколько дней то я с детьми, то дедушка доставали Дашку из клетки и отпускали на волю, зорко следя за ней, чтобы она не поранилась при попытках полетать.

Надо признать, Дашка оказалась отличным учеником.

Она полностью оперилась через 3 недели после удочерения, и была даже больше взрослого воробья.

Все –таки на воле, видать, столько не кормят, как кормили мы, и у нас выросла акселератка.

Она усиленно махала крыльями и через пару дней, у нее вполне сносно получалось летать с куста на куст, с дерева на дерево.

Клетка ей стала явно мала и мы приняли решение – днем она сидит на дереве, а вечером садим ее в клетку и ночью она ночует в клетке, в доме.

Так и повелось, целый день она сидела на дереве или на плече – руке у меня, дедушки