в возбуждении махал руками. Мать не обращала внимания на это странное поведение, считая его безвредным, а Джоне, по всей видимости, это доставляло радость.

Однако в школе учителя были озабочены тем, что Джона не желал присоединяться к остальным. Во время группового чтения, когда дети все вместе усаживались на коврике, Джона сидел с закрытыми глазами, заткнув пальцами уши. Он терпеть не мог сидеть рядом с другими детьми и не смотрел на их лица. Дети прозвали его «пальцы в ушах» и скандировали прозвище, когда он входил в классную комнату, отчего мальчик расстраивался. Когда он слышал это, то выбегал из класса, и учительнице Джулии приходилось уговаривать его вернуться обратно. Джулия волновалась за Джону и ласково беседовала с ним, спрашивая, как он себя чувствует. Он говорил, что беспокоится, когда другие дети двигаются, потому что они «непредсказуемы». Ее удивляло, что пятилетний ребенок использует такое «взрослое» слово.

Джулия заметила, что на детской площадке Джона всегда старался держаться обособленно. Несмотря на все усилия персонала школы и даже ее собственные, порой над ним издевались. Она пришла в ужас, когда узнала, что однажды какие-то дети схватили его, бросили в мусорный бак, накидали сверху мусора, смеясь над криками Джоны, а затем закрыли крышку. Он сидел там неподвижно, не издавая ни звука, из страха, что хулиганы все еще рядом и ждут, когда он выберется наружу. Он провел в мусорном баке несколько часов, пока к концу дня, к счастью, не был обнаружен школьным сторожем.

Обычно Джона предпочитал играть один у края детской площадки, собирая листья и распределяя их на кучки по определенным параметрам. Как-то раз Джулия, которая к этому моменту решила, что должна взять его под свое крыло, спросила мальчика, чем же он занимается. Сначала он ничего не ответил ей. Когда она повторила вопрос, он сказал монотонным голосом, не глядя на нее:

— Вчера я разделил все листья на пять различных куч: у этих есть черешок, у этих — одна листовая пластинка, у этих — гладкая кромка, у этих — эллиптическая форма, а у этих есть основная жилка, от которой отходят остальные. Но сегодня я понял, что есть еще способ различать их: вот у этих листья идут напротив друг друга вдоль стебля[7].

Джулия была поражена. Она никогда не встречала ребенка, так упорно следующего логике, столь непохожего на остальных детей и такого замкнутого. Она спросила его, зачем ему все эти способы сортировки листьев, и он просто ответил:

— Так я выясняю все варианты.

Джулия почувствовала, что перед ней ребенок-ученый, который не нуждается в поощрении, чтобы проводить свои наблюдения, и что им движет стремление познавать мир. Когда в тот день мать Джоны подошла к школьным воротам, чтобы забрать его после занятий, Джулия сказала ей, что она должна гордиться тем, какой у ее сына выдающийся ум.

Однако мать Джоны все больше беспокоилась из-за его поведения. Родители одноклассников стали отмечать, что Джона «одержимый» и «странный». Он был единственным ребенком в классе, которого другие дети не приглашали на празднование своих дней рождения. Каждый раз, когда она забирала мальчика из школы, она боялась, что учитель или кто-то из родителей подойдет к ней сообщить об очередном инциденте. Однажды Джона так сильно толкнул мальчика, скандировавшего дразнилку «пальцы в ушах», что тот упал на спину и ударился головой. В другой раз, когда она приехала забрать сына, ее вызвали в кабинет директора. Как ей рассказали, Джона взял ножницы, подошел в девочке, сидевшей с ним за партой, и подстриг ей челку, так как его беспокоило, что она неровная. Маленькая девочка не могла и слова вымолвить от потрясения, а ее родители были в ярости.

Мать Джоны мечтала, что ее ребенок будет весело играть с другими детьми, а не являться домой с карманами, полными улиток, камушков или скомканных листов бумаги, на которых в тщательно составленной таблице от руки вписаны сведения об автомобилях — марка, модель, номер, цвет, год выпуска и владелец. Еще она беспокоилась о Джоне потому, что он полностью доверял чужим людям.

Однажды на детской площадке мальчик попросил Джону показать свой кошелек, а когда он согласился и протянул его, тот схватил кошелек и убежал с ним. Мать Джоны приходила в отчаяние от необходимости объяснять ему, как и в чем его могут обмануть. Казалось, он просто не понимает других детей. Он говорил, что взаимодействия между людьми в обществе ему непонятны, в отличие от предметного мира и закономерностей, доступных ему на интуитивном уровне. Поэтому Джона предпочитал одиночество, желая познавать жизнь без посторонней помощи.

Казалось, никто не понимал, почему Джона ведет себя именно так, бесконечно сортируя и классифицируя. Один детский психиатр, к которому мать Джоны привела сына, произнес аббревиатуру RRBI (repetitive and restricted behaviours and interests), расшифровав ее как «повторяющиеся и ограниченные поведение и интересы», будто эти слова что-то объясняли. Название показалось женщине оскорбительным: оно звучало как симптом какой-то болезни и навешивало на ее сына медицинский ярлык. Вдобавок она не видела в нем смысла, так как получался замкнутый круг: «Джона коллекционирует предметы, потому что у него повторяющиеся и ограниченные поведение и интересы»[8].

Она решила не возвращаться к психиатру, а обратиться к той доброй женщине-педиатру, которая, по ее мнению, лучше поняла Джону. Та была рада увидеть ее вновь и сказала, что, если внимательно понаблюдать за повторяющимся поведением Джоны, можно заметить, что он пытается открыть законы, по которым все устроено. Мать Джона чувствовала: доктор хочет, чтобы она увидела, что движет ее сыном.

Затем педиатр поразила ее, сказав:

— Мне так не нравится, когда психиатр называет повторяющееся поведение ребенка RRBI. С таким же успехом можно сказать, что вся наука, включая медицину, — это повторяющиеся ограниченные поведение и интересы. Неужели он не понимает, что все научные открытия и изобретения, которые делались на протяжении веков, стали результатом повторений? — Врач покачала головой. — Когда Джона экспериментирует с выключателями, он ведет себя, как маленький ученый, который изменяет всего один параметр, в то время как сохраняет остальные неизменными, стараясь сделать открытие. Он пытается понять систему[9].

Мать Джоны сидела, словно завороженная, слушая, как доктор помогает ей увидеть одаренность собственного сына.

В детстве Ал и Джона были поразительно одинаковы. Оба изо всех сил старались понять людей, но их умы были настроены на слишком высокий уровень анализа и выявления закономерностей и систем, побуждая их задавать вопросы, ставить эксперименты и классифицировать все, с