— Пожалуй, этот господин весьма ловок или невероятно везуч! — сделал заключение старый карточный шулер Барон.

Порой Руткевич делал невообразимые ходы, противоречащие логике, и все равно выигрывал, убедительно доказывая, что азартные игры и логика — несовместимые вещи. Единственное оружие, которое смогли применить против него владельцы игорных заведений, — это отказать ему в игре. Так с ним и поступали, но он не огорчался — казино, игорных клубов в городе было множество. А его выигрыш уже занимал внушительный баул, который повсюду таскал за Руткевичем плотный господин в тройке, за этим господином присматривали и охраняли деньги двое рослых полицейских.

В два часа ночи господин Руткевич сказал:

— Я обрел счастье! Я счастлив, господа! — и приказал везти себя домой.

На следующий день на первой странице газеты «Ведомости по-киевски» был помещен портрет господина Руткевича и заметка под заголовком «Несчастливый счастливец». В ней рассказывалось о феноменальном выигрыше этого господина, но сумма не называлась, так как он сам и все его домочадцы были зверски зарезаны бандитами, переодетыми в полицейских, а деньги украдены.

— Какой ужас! — сказала Анна Ивановна за утренним чаем, просматривая газету. — Это ведь тот господин, который был у нас и требовал деньги за проживание. Их вырезали — его и всю его семью… Лора, что ты об этом думаешь?

— Он любил деньги и был готов ради них заплатить любую цену, — серьезно произнесла девочка. — Он получил деньги, а Мамон получил плату за них. Ведь получая что-либо, ты должен и отдавать. Мари, передай, пожалуйста, сливки.

А Анисим запил, он пил беспробудно двое суток, пока его не протрезвили, окатив из ведра ледяной водой и не отвели к хозяину, господину Лисовскому, который долго с ним беседовал при закрытых дверях. После этого Анисим отправился к Петряковым и сообщил, что господин домовладелец с пониманием отнесся к их положению и не торопит с оплатой за проживание — они могут погасить долг, когда у них появится возможность.

Вскоре Анисим вместе с семьей, никому ничего не объясняя, переехал в другой дом, на место менее доходное, но более спокойное.

По обе стороны дороги теснились мрачные, в обхват деревья, заслоняя собой небо, солнце, окутывая землю вечной тенью. Неожиданно мелькнул просвет — это оказалась вырубка, автомобиль выехал на открытое пространство, затем на мостик через зеленую заболоченную речку и вскоре вновь углубился в густой темный лес.

— Леса, болота, топи — это наше Полесье, — произнес плотный широкоплечий мужчина в темно-синем пиджаке, треснувшем под мышкой с правой стороны.

Он был водителем, мог быть гидом в этих местах, помимо того что был кооператором — владел небольшим хозяйством. Районной властью ему было поставлено задание встретить столичную журналистку, проследить, чтобы она не умерла от голода и жажды за время командировки, а заодно выведать, чем она дышит, какие у нее задания, кроме озвученного, и обо всем этом доложить.

— У нас катастрофически мало земли под посевы, к тому же это не чернозем. Леса много — вишь, какие красавцы стоят! — но вырубка разрешена только избранным. — Тут он осекся и поправил себя: — Кто имеет соответствующую лицензию. Я хотел было поставить небольшую лесопилку, но… Выращиваю в этом лесном краю зерновые: ячмень, пшеницу…

— Извините, — прервала его девушка. — Николай Николаевич, я хочу вам напомнить, что нашу газету не интересует сельхозтематика — мы рассказываем читателям о паранормальных явлениях, удивительных случаях, таинственных местах. Меня вот послали в ваши края, чтобы подготовить материал про оборотней. Вовкулаки по-местному. Что вы об этом можете мне рассказать?

— Вовкулаки попадаются не часто, но попадаются… Уж очень они лютые — не приведи Господь с ними встретиться один на один! Меня Бог миловал — поэтому и живой. — Мужчина говорил серьезно, но девушка в этих словах уловила насмешку.

«Уж лучше бы я писала о сельском хозяйстве — там все понятно и не смешно. А тут… Я журналистка, я должна верить в то, о чем пишу… По крайней мере пока материал не написан, иначе ничего путного у меня не получится. А мне надо, надо себя показать — ведь это моя первая самостоятельная командировка».

— Расскажите мне хоть об одном таком случае. Было бы здорово, если бы и со свидетелями можно было поговорить.

— А что рассказывать? Днем он как человек, ходит себе, делами всякими занимается. А вот ночью, в полнолуние или на молодой месяц, может в волка превратиться.

— А дальше что?

— Ничего. Я все рассказал.

— Дорогой Николай Николаевич! Это все известно еще из бабушкиных сказок, вы о конкретном случае расскажите. Имярек ночью в лесу встретился с оборотнем, и что из этого вышло.

— А ничего особенного не произошло бы с этим вашим «имяреком» — загрыз бы его оборотень! И все. Наши местные, когда неспокойный месяц, не то что ночью, днем далеко в лес боятся заходить. Вот так!

— Раз боятся, значит, были случаи… Вот о них и расскажите.

— Были… Но подробностей не помню. Может, лучше о моем хозяйстве в газету черкнете? Не за спасибо — свинью задавлю, вам подарю. Говорят, в столице больно мясо дорогое.

— Спасибо за свинью, но я мяса почти не употребляю и про хозяйство писать не могу — редактор не пропустит. Мне про оборотней надо подготовить материал.

— Свинья большая — и редактору хватит. Может, пропустит?

— Не пропустит, потому что он сам свинья. Пишу я про оборотней, а он им и является, только превращается не в волка, а в свинью.

— Да ну?

— Вот так. Вспомнили что-нибудь о вовкулаках?

— Не знаю, вроде нечего и рассказывать.

— Хорошо. Тогда познакомьте меня с тем, кто может рассказать. Не привезу материал, редактор возьмет и съест меня! Он хоть и свинья, а кровожаднее волка.

— Раз такое дело, познакомлю с Леонтьевичем. Это наш местный учитель, историк. Как байки начнет рассказывать, так просто закачаешься.

— Вы упомянули в разговоре «неспокойный месяц» — что это такое?

— А это когда полная луна. Очень опасное время.

Через полчаса они въехали в село — чуть больше сотни небольших домиков, затерявшихся среди леса.

— Это и есть Страхолесье, наше село. Я живу дальше, на хуторке, там основные сельхозугодья. А здесь что? Участок не более двадцати соток — это чтобы кое-как свести концы с концами. Бедный на землю край. А вот и школа. Сейчас познакомлю с Иваном Леонтьевичем, учителем и краеведом. Может, он что расскажет.

Школа представляла собой обычный домик, почти таких же размеров, что и остальные, единственным его отличием была скромная вывеска «Школа» и рядом был не огород, а футбольное поле с деревянными воротами.

— Совсем маленькая школа, — заметила Иванна, выходя из «Нивы».