Я проснулся, вздрогнув и широко открыв глаза. Было утро, солнце уже поднялось, вовсю гомонили птицы. Танюшка стояла спиной ко мне в развилке веток – враспор руками и ногами. Она куда-то смотрела и была совершенно неподвижна.

Надо сказать, мне очень хотелось: а) в туалет; б) есть. Или наоборот, не знаю. Но я поднялся, отыскал и убрал выпавший из руки нож и подошел к ней, сказав:

– Доброе утро.

– Смотри, – вместо ответа тихо сказала Танюшка. – Я уже насмотрелась…

Она говорила не только тихо, но и спокойно. Я встал в другую развилку.

Лес был со всех сторон – на склонах холмов, по берегу реки. Только в той стороне, где должна была располагаться почта, открывался более широкий вид. За болотами и цепочкой озер, над которыми кружили стаи птиц, вновь тянулся лес – без конца и края, укутанный туманом. В него слева острым углом врезался клинышек степи. Над рекой ворочались туманные остатки.

– Черт, – вырвалось у меня.

– Нам некуда идти, да? – Танюшка посмотрела на меня. У нее на лице было полно грязных разводов. – Мы тут одни?

– Не может быть, чтобы тут не было людей. – На этот раз я и вправду был уверен в том, что говорил. – Нам надо искать людей, Тань. Одни мы пропадем. Помнишь ночного гостя?

* * *

Я справился со своими «делами» раньше, чем Танюшка, и успел осмотреть дерево. Ночной гость с легкостью терся об него на высоте трех метров – но следы меня успокоили. Обычный медведь, облегченно подумал я, о чем и сообщил Танюшке – она вернулась повеселевшая, вытирая лицо подолом ковбойки.

– Сходи к реке, умойся! – предложила она.

– Не надо было тебе туда ходить одной, – строго сказал я, стараясь не смотреть на ее загорелый плоский живот. Столько раз видел на пляже, а тут что-то застеснялся… – Вообще лучше далеко не отходить друг от друга.

– Между прочим, тут нет лопухов, – задумчиво заметила она, завязывая подол узлом. – Ты не улыбайся, Олег. Если нет лопухов – значит, нет и человека… Куда пойдем-то?

– Сначала к речке, – решил я.

До речки было метров десять. Да, это была наша Пурсовка, но другой ее берег виднелся там, где в нашем мире начиналась уже Пурсовская улица. В невероятно прозрачной воде «ходили» рыбы – много и солидные.

– Игорька бы сюда Мордвинцева, – сказал я.

Танька вздохнула:

– Ребята, наверное, уже знают, что мы… – Она осеклась. – Давай попробуем их как-нибудь поймать, я есть хочу.

Я умылся и, как мог, прополоскал рот. Странно – я терпеть не мог чистить зубы, а теперь вдруг ощутил в этом настоятельную потребность.

Танюшка стояла на берегу, уперев руки в бока, и осматривалась. А я вдруг испугался – это был испуг быстрый, неожиданный и похожий на удар в солнечное сплетение.

Я ведь не смогу ее защитить, если что! (То, что я и себя не смогу защитить, меня в этот момент почему-то не беспокоило.) Как? Голыми руками?!

А если я не смогу ее защитить, то мне и самому лучше не оставаться в живых. Это я подумал как-то легко и без страха. А вслух сказал, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно непринужденнее:

– Тань, ты далеко не уходи… А лучше, – я перебросил ей зажигалку, – разожги костер. Вон там сушняк… А я попробую что-нибудь поймать.

Это было смелое заявление. Я в жизни был на рыбалке один раз – с нулевым, естественно, результатом. Но тогда речь не шла о подступающем голоде. А сейчас есть хотелось уже довольно сильно… Но Танька поверила, похоже, – отправилась, взяв зажигалку, за хворостом. А я обратился к рыбам:

– Ну что? Будем сотрудничать или пойдем на конфликт?

Рыбы хладнокровно плавали то в одном, то в другом направлении, никак не реагируя на мои призывы. Я и представления не имел, как взяться за дело. Но и ждать чего-то не имело смысла.

Я разложил нож и отправился за палкой…

…Завтрак получился довольно противный – жареная рыба без соли может показаться вкусной только когда ты действительно проголодался, а из нас, как неожиданно грубо выразилась Танька, еще не вылетели домашние пирожки. Но зато я был горд собой – четыре крупные рыбы были подбиты самодельным копьем за полчаса. Танюшка сказала, что это крупные окуни.

– Куда мы пойдем, Олег? – спросила она, когда мы, побросав кости в угли, засыпали землей костер. – Может, останемся здесь? Вдруг…

Она не договорила, но я понял, что имелось в виду: вдруг мы попадем обратно домой так же, как попали сюда? Мне хотелось на это надеяться, если честно. Но это значило сесть и ждать у моря погоды. Сколько? До зимы?

Я тряхнул головой:

– Тань, надо идти. Ну понимаешь – людей надо искать. Не может быть, чтобы их тут не было! Вдруг они что-то подскажут?

– Я согласна, – вздохнула Таня. – А куда пойдем? Тут кругом лес, только там, – она махнула рукой, – кусочек степи, ты же видел…

– Вот в степь как раз нам не надо, – покачал я головой. – Слишком много открытого места, а кто там живет – вообще неизвестно. Лучше искать людей в лесу. Историческая традиция говорит, что обитатели леса…

– Оле-ег, – с легкой улыбкой протянула Таня, и я, смутившись, умолк, а потом продолжил:

– В общем, надо идти в лес… Знаешь, Тань, – признался я честно, – я могу знать только то, чему меня учили… или что я читал… про ту, нашу Землю. Может, тут все не так. А если предположить, что так, то нам надо идти на запад, – я указал рукой, – в ту сторону, где аэродром… был аэродром. Там поселения были расположены гуще всего. Но это, Тань, если судить по Земле.

– Ну а как иначе-то мы можем судить? – вздохнула она. – Ладно, – в ее голосе прозвучала хорошо знакомая решимость, – пойдем, Олег, чего сидеть? Нам еще через речку перебираться, брод искать…

Пурсовку мы форсировали неожиданно легко – недалеко от дуба, где мы ночевали, нашлось мелкое место, и мы перебрели через реку без проблем. Было около десяти.

– Надо держать точно на запад, – сказал я, когда мы обувались на берегу. – Все время.

– Пойдем вдоль реки Калаис, – медленно, вспоминая карту (топографическая память у нее была отличная), сказала Танюшка. – Она течет почти точно на запад. Ну, двинулись.

Но мы все-таки помедлили немного, прежде чем войти в лес. Он стоял стеной: дубы, вязы, тополя теснились один к другому, в подлеске растопыривал до пояса зеленые пальцы мощный папоротник. Но темным лес не казался – его пронизывали солнечный свет и пение птиц где-то в вершинах. Чуть-чуть тянуло сыростью.

Потом мы переглянулись и вошли в чащу.

* * *

Такого леса я не видел никогда в жизни. Казалось, он и не знает, что на свете существуют люди, а на нас обращает внимания не больше, чем на любых своих обитателей – которыми лес просто кишел и которые нас тоже совершенно не боялись. За каких-то полчаса ходьбы мы видели таких роскошных оленей, что Танька обмерла от восторга; семейку барсуков, дружно перемещавшуюся по своим делам среди папоротника; здоровенного волка, спокойно наблюдавшего за нами через кусты без какого-либо интереса; кабана, с хрюканьем рывшегося в ложбинке в поисках чего-то съестного… Мелкой живности на деревьях и земле было море. Я мельком подумал, что тут и медведи могут оказаться…