Сердце у него замерло.

— Что-то случилось с твоей матерью?

Свежие слезы покатились по ее щекам.

— Нет, Тайлер, с мамой все в порядке. Со мной не в порядке. Ухожу от тебя. Я уже связалась с адвокатом. Я подаю на развод.

У него ноги подкосились, он оперся о стену, чтобы не упасть.

— Я…

Нэнси покачала головой:

— Давай не будем спорить, Тайлер. Я уже все решила.

— Спорить? Кто сказал хоть слово о споре? — Тайлер чувствовал, что мысли у него путаются.

— Я знаю, что́ с тобой происходит, вот и все. Не желаю это обсуждать.

— Что происходит? Я возвращаюсь домой после ужасного дня, а ты мне заявляешь, что мы даже поговорить об этом не можем? Мы с тобой всегда понимали друг друга… Находили общий язык…

— Только не на этот раз, Тайлер. Повторяю, я уже все решила и не позволю тебе на меня давить.

Тайлер выпрямился, его ноги обрели прежнюю силу.

— Насколько мне помнится, в венчальной клятве что-то говорилось насчет «и в радости, и в горе». Мы в тот день были на одной волне?

Не успела Нэнси ответить, как он вскинул руку:

— Погоди. Последние слова я беру назад. Позволь мне начать сначала. — Тайлер глубоко вздохнул. — Неужели мы не можем это уладить? Я хотел бы знать почему. Почему ты от меня уходишь?

— Все дело в наркотиках, Тайлер. Я просто не могу с этим смириться. Я же верила тебе. Верила! И готова была тебя поддержать, если бы ты пошел в суд, потому что думаю: в суде побеждают невиновные.

— Но я невиновен. Меня подставили.

— А это что? — Нэнси протянула мужу янтарный пузырек с таблетками.

— Понятия не имею. Дай посмотрю.

Нэнси отдала ему пузырек.

— Я и без тебя знаю, что это такое, Тайлер. Оксиконтин.[2]

— Но…

— Я нашла таблетки в ящике твоей тумбочки, у задней стенки. Я… я просто не могу примириться с тем, что ты мне солгал. — Слезы опять потекли по ее щекам, прокладывая свежие блестящие дорожки. — Я не буду жить с наркоманом. — Она схватила чемоданы и направилась к двери. — Не ищи меня, не надо. Мой адвокат свяжется с тобой.

Ноябрь

Сиэтл, штат Вашингтон

Третья смотровая, Медицинский центр имени Мейнарда

Отделение экстренной медицинской помощи

— Вот в таком виде вы его нашли? — спросила Робин Бек, дежурный врач, у санитара «скорой помощи», торопливо осматривая Тайрелла Вашингтона.

Кожа теплая, сухая. Жара нет, потливости нет. Чернокожий мужчина. Возраст — за шестьдесят. Полуоткрытые глаза, взгляд не сфокусирован. Последнее наблюдение тут же направило дальнейшую диагностику по неврологическому каналу.

— Не реагирует, зрачки в средней позиции, блуждающие. Жизненные показатели в пределах нормы. Указаны в карте поступления.

Санитар, тяжело дыша, вытащил из-под пациента белые пластмассовые носилки. Таким образом он утвердил символический переход медицинской ответственности от бригады «скорой» к отделению неотложной помощи Медцентра имени Мейнарда.

— Анамнез? — спросила доктор Бек.

Она взглянула на кардиомонитор, пока медсестра прикрепляла последний датчик к груди мужчины. Ритм сердца оказался слегка учащенным. Может быть, кома вызвана кардиологическими причинами?

В дверь заглянули:

— Респиролога вызывали?

Доктор Бек вскинула руку, делая знак санитару задержаться, и обратилась к респирологу:

— Мы будем интубировать пациента. Дождитесь здесь прибытия анестезии.

Тот кивнул.

— А вы уже вызвали анестезиолога?

— Времени не было. Теперь это ваша работа.

Не дожидаясь ответа, доктор Бек поднялась на цыпочки и окликнула вторую медсестру, подключавшую новый пластиковый мешок с лекарством к капельнице:

— Гленда, позвони в отделение компьютерной томографии и скажи, что нам нужен снимок. Немедленно.

«Лучше заказать его сразу», — добавила она про себя. Когда дойдет дело до неврологии, специалист первым долгом затребует КТ. Нервно теребя на груди стетоскоп, доктор повернулась к санитару:

— Мне нужен анамнез. Что у вас есть?

— Nada.[3]— Тот покачал головой. — Полный ноль. Жена в истерике. Сказала только, что нашла его в таком положении. — Он кивком указал на пациента. — Да, вот еще что. Он здесь уже был.

В палату бегом вбежал флеботомист с металлической корзиной, полной стеклянных пробирок с разноцветными резиновыми пробками, одноразовых шприцев и запечатанных в целлофан губок, пропитанных спиртом.

— Анализы заказывали?

— Да. Нужен стандартный общий и токсикология.

Доктору Бек нужен был анализ на лекарства, вызывающие кому.

— Жена сразу вызвала «скорую»? — снова обратилась она к санитару.

Он пожал плечами и передал носилки своему напарнику, ждавшему за дверью, чтобы хоть немного разгрузить тесную палату.

— Насколько мне известно, да. — Он помолчал. — Я вам еще нужен?

— Зачем, например? Вы можете дать еще что-то, с чем я могла бы работать?

Доктору Бек нужна была информация, чтобы поставить диагноз. Но она решила, что при сложившихся обстоятельствах жена, пребывающая в истерике, мало чем может ей помочь.

Во взгляде работника «скорой» появилось раздражение.

— Слушайте, мы приехали по вызову и доставили больного. Это ясно? А теперь, если я вам больше не нужен…

Доктор Бек отмахнулась:

— Да, да, спасибо.

Все равно сейчас толку не добиться. Он уже и так помог ей. Сказал, что пациент, оказывается, был здесь раньше. Спасибо и на том.

Она повернулась к монитору. Давление и пульс стабильны. На какое-то время.

Доктор Бек обратилась к ведущей сестре:

— Нужен хоть какой-нибудь анамнез. Я пойду посмотрю его медицинскую карту.

Подойдя к рабочему пульту, доктор Бек ввела номер карточки социального страхования Тайрелла Вашингтона в раздел поиска компьютеризированных медицинских записей. Через секунду история болезни появилась на экране. Доктор быстро перелистала данные в поисках заболевания, которое могло бы вызвать кому, и обнаружила то, что искала. Судя по всему, Тайрелл был диабетиком. В списке принимаемых им лекарств фигурировали ежедневные инъекции обычного инсулина в сочетании с инсулином продолжительного действия. Можно было держать пари, что сейчас пациент страдает от кетогенного кризиса, вызванного недостатком инсулина.