совпадение данных, приводимых ал-Мада’ини, с показаниями документов, как например, орхонских надписей, для походов арабов при Кутайбе б. Муслиме против тюрок, или совпадение свидетельства ал-Мада'ини о первом походе за Аму-дарью при наместнике Салме б. Зийаде (681—683) с данными письма от 718 г. согдийского ихшида Гурека китайскому царю из китайской энциклопедии. Сюда же нужно отнести подтверждение рассказа ал-Мада’ини «со слов его шейхов» о военных действиях и дипломатических сношениях арабов с согдийцами: около 100/718—19 г., закончившихся поражением согдийцев и уходом их в верховья Зарафшана и по его притокам с юга и севера; это подтверждение было доставлено счастливой находкой арабского документа 100 г. х., отражающего политическую обстановку в Согде в период его борьбы с арабскими завоевателями. Точно также отрывочные сведения о согдийских правителях долины Зарафшана и северной части бывших бухарских владений, находимые у ал-Мада’ини, совпадают с анализом данных согдийских монет и оказываются точными. 5. Наконец, свидетельства, приводимые ал-Мада’ини и ‘Омаром б. Шаббой, настолько подробны и обстоятельны, что трудно сомневаться в их происхождении: они идут от лиц, живших и действовавших в Хорасане и Средней Азии, прекрасно знавших как географию и топографию страны, так и ее этническую среду и политическую обстановку завоеванных местностей. Ал-Мада’ини ссылается иногда на свидетельства «хорасанских шейхов» и местных старожилов.

Правда, сказанное об этих источниках ат-Табари приходится принимать иногда с ограничениями. Так, случается, что ал-Мада’ини сам дает сводную редакцию текста на основании информации, полученных им из разных источников. Так обстоит дело с рассказом о возобновлении Кутайбой мирного договора с Хорезмом в 93/711—12 г.: перечислив свои источники, восходящие к участникам и современникам событий, он заключает: «Одни из них говорят то, чего не упоминают другие, а я это соединил» (II, 1237,2). Так как мы по другим случаям знаем тенденциозность некоторых из этих источников, для нас этот «сплав» в значительной степени обесценивается и рассказ может быть принят только с оговоркой.

Отечественными и западноевропейскими исследователями сведения ат-Табари о первоначальном периоде арабского продвижения в Хорасан и Среднюю Азию основательно подвергаются сомнению. Отмечается и Ю. Вельхаузеном и В. В. Бартольдом, что эти сведения являются скорее областью эпического повествования, чем достоянием истории. В.В. Бартольд считает первой реальной датой годы правления наместника Хорасана Салма б. Зийада (681—683). Совершенно справедливо, что для омейядского периода чрезвычайно трудно или даже невозможно выделить достоверное историческое ядро из повествования. Однако и здесь иногда привлечение данных из другой области оправдывает наш источник. Так, ал-Мада’ини, рассказывая в одной из версий о погребении мервским митрополитом последнего сасанидского царя Йездегерда III, с одной стороны, сохранил нам имя митрополита Ильи. Оказывается, Илья действительно был епископом или митрополитом Мерва около 661 г., так что весь рассказ ал-Мада’ини приобретает характер правдоподобия. С другой стороны, дата смерти Йездегерда (31/651—52 г.) уточняет время деятельности Ильи в качестве митрополита Мерва.

Ал-Мада’ини использует сочинения и более ранних авторов, писавших на интересующие его сюжеты. Так, он часто цитирует как свои источники ‘Али б. Муджахида и Ибн Исхака. Ибн Муджахид, по свидетельству ал-Мас’уди (I, 2), был автором «Книги исторических рассказов об Омейядах». Мухаммад б. Исхак (ум. в 150/ 767—68 г.), автор биографии пророка, использованной ат-Табари в соответствующей части его труда, сочинил также «Историю халифов». Очевидно из нее и черпал ал-Мада’ини некоторые свои сведения, приводимые со ссылкой (глухо) на Ибн Исхака. Пользовался Ибн Исхаком также и ‘Али б. Муджахид. Поскольку Ибн Исхак принадлежал по приемам своего исследования к строгой мединской школе, к его свидетельствам можно отнестись с определенным доверием и считать его также одним из лучших источников ат-Табари.

Следует заметить, что «История» ат-Табари дошла частями в сокращенной редакции, чему мы обязаны, очевидно, опущением иснадов в некоторых частях; это лишает нас возможности судить о первоисточниках во многих случаях.

Другим важным источником ат-Табари является Абу Михнаф Лут б. Йахйа (ум. в 157/773 г.) — ранний историк шиитского направления времени последних Омейядов. В основном он писал сочинения, посвященные истории Ирака, но так как Хорасан входил административно в Иракское наместничество, его труды касались также событий, происходивших в Хорасане. По объему и значимости своих сведений он сильно уступает ал-Мада’ини, когда речь идет о хорасанских делах, однако и его свидетельства не могут быть обойдены при оценке, так как и они опираются на надежные данные, идущие от современников описываемых событий.

Для раннего периода мы имеем много цитат из иракского историка Сайфа б. ‘Омара (ум. в 180/796 г.). Но этот источник не имеет для нас большого интереса, потому что, во-первых, цитаты из него не идут дальше 30-х гг. хиджры и, во-вторых, репутация Сайфа сильно подорвана беспощадным анализом М. де Гуе, Ю. Вельхаузена, Н.А. Медникова и Л. Каэтани.

Что же дает нам богатый материал ат-Табари для истории Средней Азии, Хорасана и других прилегающих к ним областей?

Во-первых, обширный географический материал, представляющий важнейшее дополнение к данным, содержащимся в великолепной и единственной для всего средневековья арабской географической литературе, дополнением тем более значительным, что оно датирует хронологически время, не позже которого появляется иногда нигде более не упоминаемый географический пункт.

Такие дополнения многочисленны. О некоторых географических или топографических названиях мы узнаем случайно из хода рассказа о том или ином событии.

Во-вторых, основная масса исторических сведений за первые два столетия хиджры приобретается именно из ат-Табари, который является, таким образом, основой исторического построения.

Однако начальный период представляют сведения, с трудом поддающиеся строгому анализу, ввиду отсутствия параллельного материала: это относится к периоду первых халифов и ранних Омейядов. Более или менее на твердую почву становится исследователь с наступлением следующего периода — правления последних Омейядов и Аббасидов, когда Хорасан и Средняя Азия прочно входят в состав халифата, подвергаются колонизации и арабизации населения. Хорошо освещена история военного продвижения арабов в этих регионах, хотя история внутренних отношений победителей и покоренного населения далеко не всегда отчетливо выступает и иногда может быть намечена только гадательно по отдельным фактам. Блестящими в смысле полноты и обилия фактов страницами являются части, посвященные возникновению и развитию аббасидской пропаганды в Хорасане, также как освещению племенных взаимоотношений, расшатывавших на востоке халифата устои политической власти и всего социального уклада. Период первых Аббасидов также освещен хорошо, однако уже со времени правления ал-Ма’муна (198—218/813—833) утрачивается полнота сведений для востока арабской империи и внимание ат-Табари сосредотачивается на центральных областях халифата, Ираке, Месопотамии, западном Иране и Сирии. Ат-Табари лишается своего несравненного источника, ал-Мада’ини, умершего в 215/830 или, по его словам, в 228/842—843 г. С этого периода информация о Востоке становится скудной и отрывочной.