Золотарев тяжело вздохнул.

– Потом был трудный разговор с коллективом института. У нас работало на тот момент сто тридцать восемь человек, и все должны были оказаться на улице. Было стыдно и неловко. В какой-то момент я просто не выдержал. Я ведь знал многих из них, понимал, как они нуждаются и как они сложно живут. У многих были дети, родители. Когда они начали меня упрекать, я просто сорвался. Встал и объявил всем, что каждый уволенный получит три тысячи долларов. Каждый. Тогда это были очень большие деньги. Примерная зарплата за пять-шесть лет вперед. Настроение сразу поменялось. Мне даже аплодировали.

И вы знаете, я никого не обманул. Подписал все документы и передал здание этим ловким ребятам. Потом я узнал, что они перепродали его уже за сорок миллионов долларов. Такие ловкачи. Но я получил свои пять миллионов. Для меня это были даже не огромные деньги, а целое состояние. Я честно выплатил почти полмиллиона долларов всем уволенным. И еще полмиллиона перевел на имя сына нашего директора. А остальные деньги оставил себе… Сейчас даже смешно вспомнить, как глупо мы себя вели. Сразу купили огромную квартиру за полмиллиона на Сретенке. Сейчас она стоит уже семь или восемь миллионов долларов. Приобрели два «Мерседеса». Наняли водителя. Накупили кучу ненужных вещей, приобрели земельный участок и начали строительство дачи. Когда осталось только два миллиона, я словно опомнился. Что дальше? Потрачу все деньги и снова стану нищим? Буду сдавать свою московскую квартиру? К хорошему быстро привыкаешь.

Мои друзья занимались инвестициями в строительный бизнес. И я решил рискнуть. Вложил оставшиеся деньги в эту компанию. Вы помните, какой строительный бум был в Москве? Он до сих пор продолжается, вот уже больше десяти лет. И на каждый вложенный рубль можно было заработать два. Или три. В середине девяносто восьмого у меня снова было около пяти миллионов. И вот здесь мне повезло. Просто невероятно повезло. Такое бывает только один раз в жизни. Мне предложили вложить деньги в другую компанию, где я мог стать одним из учредителей. Я снял все свои деньги, перевел их в доллары и начал ждать, когда будут готовы документы новой компании. С регистрацией все время тянули, вымогали большие взятки. И это меня спасло. В августе грянул дефолт. Вы помните, каким оглушительным по своим последствиям он был. Многие разорились, некоторые стрелялись, некоторые бросали все и убегали из страны. А у меня за одну ночь состояние увеличилось сразу в четыре раза. Ведь доллар вырос в четыре раза. С шести рублей до двадцати четырех. И почти ни у кого не было свободных денег. Это был мой шанс. Я купил тогда сразу восемь квартир в центре города. Восемь. Почти все, кто продавал мне квартиры, были разорившиеся бизнесмены средней руки, которые брали квартиры в кредит и не могли выплачивать деньги после дефолта. Ведь нужно было платить в четыре раза больше. Восемь квартир. И меня уже не мучила совесть, что я пользуюсь моментом. К этому времени я точно знал, что в бизнесе нет такого понятия, как совесть. А есть только прибыль и убыток, которыми и оцениваются все твои достижения.

Восемь квартир, купленных за пять миллионов долларов, принесли мне через полтора года двенадцать миллионов. Теперь я был по-настоящему богат. Я стал учредителем большой инвестиционной компании, которая начала вкладывать деньги в строительство и в московскую недвижимость. У нашей компании «Лик» уже большие обороты. Мы о таких и не мечтали. Вы наверняка знаете, как выросли цены в Москве за последние десять лет. Взлетели до космических высот. И очень многие получают свои дивиденды на этом «космосе». Я вам скажу даже более откровенно. Половина всей суммы идет от накрутки. Это взятки чиновникам, откаты, завышение цен в строительных работах, в общем, полный букет. Но цена объективная, как бы странно вам это ни казалось. Ведь цена обычно складывается из двух составляющих. Спроса и предложения. А если в городе есть состоятельные люди, готовые платить уже по пять с лишним тысяч долларов за квадратный метр, то будут строиться новые жилые комплексы, еще более дорогие и навороченные, будут появляться спекулянты, греющие на этом руки, будут сноситься старые кварталы и строиться новые дома. И в конце концов город поглотит область. Иначе невозможно. Спрос всегда рождает предложение, – закончил Золотарев. – Знаете, сколько я сейчас «стою»? Больше двадцати миллионов. Удивлены?

– Нет. Я видел вашу модель телефона. Да и проживание в этом отеле стоит недешево. А костюм на вас тоже очень дорогой. Это не «Бриони», а…

– «Зилли», – победно сказал Золотарев, – теперь я могу позволить себе любые траты.

Он взглянул на бутылку водки. Дронго перехватил его взгляд и покачал головой. Золотарев понимающе кивнул.

– И вот теперь я решил, что мне все дозволено, – негромко сказал он, – и допустил, кажется, самую главную ошибку в своей жизни.

Золотарев молчал. Долго молчал. Дронго понимал, что в такой ситуации лучше не задавать вопросов. И вообще не торопить собеседника. Очевидно, что у того назрела насущная необходимость высказаться. На исповедь часто идут не за советом, а за возможность быть услышанным. И многие чувствуют себя гораздо лучше после такого внутреннего очищения.

– Я позволил себе абсолютно невозможную, безобразную, дикую выходку, о которой уже два дня очень сожалею, – признался Золотарев.

Резко протянув руку к бутылке водки, он снова налил себе рюмку и залпом выпил.

– Черт бы их всех побрал, – пробормотал он, – всех этих иностранцев. Приносят такие маленькие рюмки. Лучше бы я попросил его принести стакан.

– Он бы вас не понял, – мягко заметил Дронго, – здесь не принято пить водку таким образом.

– Да, наверно. В общем, я повел себя глупо и пошло. Если можно так назвать. Дело в том, что мы приехали сюда не одни. Вместе с нами на отдых в Испанию прибыли мой компаньон Павел Солицын со своего молодой супругой Инной и моя дочь Лиза со своим мужем Ираклием. У него отец грузин, а мама осетинка. Сначала все было нормально. Мы сняли здесь три больших сюита и решили через несколько дней отправиться на яхте вдоль побережья Испании. Яхту мы уже заказали.

Он отвернулся. Сжал кулаки. Потом решительно повернулся к Дронго.

– Я рассказываю не о том. Разные глупости. Какое значение имеет эта яхта и вообще наш отдых? Никак не могу решиться… В общем, ситуация была такая. У Павла это уже третья супруга. Мы знакомы уже лет десять. Первую его жену, от которой у него взрослый сын, я даже не видел. Ему уже сорок девять, он старше меня на четыре года. Вторую супругу я знал. Она работала в его офисе еще до того, как мы стали компаньонами. Серьезная, довольно спокойная женщина. Ольга была старше Павла на полтора года. Детей у них не было. Восемь лет назад она погибла. Какое-то непонятное замыкание у них на даче. Потом говорили, что виноват был электрик. Не обесточил провод или что-то в этом роде. Мокрый кабель, пошел дождь. Такая глупая смерть.

Через несколько лет Павел женился. Скажу откровенно, он никогда не был ангелом в смысле женщин. Изменял своей второй супруге, это я точно знаю. Мы с ним вместе «по девочкам» ходили. А когда он холостой стал, словно с цепи сорвался. Ну и я тоже старался не отставать. Знаете, когда у мужчины после сорока есть деньги и возможности, он должен ими пользоваться. Самый лучший период. Потом будет поздно. Ну, мы и пользовались. Однажды забрали с собой четырех дамочек в Прагу и там оттянулись по полной программе. Все время менялись парами. Варьировали, так сказать, состав. Может, тогда все и началось. Не знаю. Сейчас даже думать об этом неприятно. Павел женился через пять лет на своей секретарше. Очень симпатичная, смазливая, умелая девочка двадцати пяти лет. Нет, сейчас ей уже двадцать восемь. Она всегда мне нравилась. Высокого роста, с модельной внешностью, смазливая блондинка, словно сошедшая со страниц модных глянцевых журналов. Инна наполовину украинка, а наполовину молдаванка. Такая интересная смесь. Зеленые глаза, длинные ноги, развитая грудь… Черт, я опять говорю не о том. В общем, она работала у Павла. И, учитывая его характер, они довольно тесно общались. Вы меня понимаете? Она ему ни в чем не отказывала. Была не только его секретарем, но и своеобразным другом, который всегда был рядом.