Он поднял руку, призывая ее успокоиться.

— Возможно. Леди Леттис ясно дала понять о вашей удивительной неспособности находить дорогу. Но она не права. Я считаю это способностью импровизировать. Мисс?..

— Чегуидден. — Компаньонка присела в реверансе, как ее учили в школе мисс Смит для благородных девиц. — Эмма Чегуидден.

В бальном зале, наблюдая за Майклом Дьюрантом, она не заметила в его манерах высокомерия. Скорее он показался ей чертовски красивым — высокий, широкий в плечах, суровый. Его черный костюм из прекрасной ткани и отменно сшит. Она готова держать пари, что Дьюрант пользовался услугами только лучших лондонских портных. И все же одежда сидит на нем не слишком хорошо: сюртук узковат в груди, брюки велики в талии, весь ансамбль придает ему вид могучего рыцаря, наряженного джентльменом. Волосы у него были рыжие, не тронутые сединой. Глаза яркие, пронзительно-зеленые, кожа загорелая.

Он поклонился.

— Очень приятно, мисс Чегуидден. Вы из йоркширских Чегуидденов?

— Именно. — Наивно было радоваться тому, что Дьюрант знал о ее семействе, респектабельном, хоть и обедневшем, но после этих слов Эмма прониклась к нему симпатией. — Мой отец был священником во Фрейберне, недалеко от поместья Сент-Эшли.

— Я эти места хорошо знаю. Очень красивые, почти дикие. Вы скучаете по ним?

— О да. Весной, когда ветер дует над пустошью, шевеля пурпурный вереск, я… — У Эммы резко перехватило дыхание. Она взяла себе за принцип никогда не думать о доме. Невольные слезы вызовут только насмешки.

Но Дьюрант сказал:

— Я нахожу, что Морикадия очень отличается от Англии.

— Вы правы. — Эмма с трудом сглотнула, взяла себя в руки и указала на восток. — Город космополитичный, такой яркий и полный богатых людей, приехавших развлечься.

— На самом деле Тонагра, — он взял ее палец и повернул в противоположном направлении, — находится там.

— Ох. — Ее не смутила его поправка. Скорее Эмма осознала, сколько времени прошло с тех пор, как она общалась с человеком, который по крайней мере не оскорбляет ее. И его прикосновение, проникая через ее тонкую нитяную перчатку, было теплое, нежное, легкое.

— Но я перебил вас. — Дьюрант убрал руку и, когда Эмма не ответила, сказал: — Мисс Чегуидден?

Сбитая с толку своими мыслями, она торопливо заговорила:

— Здесь, в Морикадии, игорные дома большие, роскошно украшенные, и так много посетителей! Столько денег! И замки на склонах гор рассыпаны как звезды в небе. Но в то же время… люди настолько бедны, и у меня такое чувство, что никакие усилия человека не могут обуздать эти вершины или покрывающий их непроходимый лес. — Вспоминая узкую извилистую дорогу, по которой они приехали сюда с леди Леттис, вплотную подступающие деревья, ущелья, которые она видела, когда карета поднималась на перевал, Эмма вздрогнула и закуталась в шаль.

Сообразив, что Дьюрант внимательно на нее смотрит, она вспыхнула.

В бальном зале Эмма сочла его лицемером, очередным аристократом, разыгрывающим трагедию ради эпатажа и свежих сплетен.

Сейчас он выглядел другим — удивленным и сочувствующим ее непростой жизни. И все-таки он видел слишком много, слишком хорошо понимал ее эмоции, и в нем чувствовалась какая-то затаенная сила, как у тигра, поджидающего добычу. Впрочем, в ее положении обращать внимание на подобные детали грозит возможностью быть замешанной в скандал и оказаться невинной жертвой.

Так что нужно быть осмотрительной. Хоть Дьюрант и проявил доброту, он мог быть столь же противным и насмешливым, как другие джентльмены, окружавшие леди Леттис, и куда более опасным, поскольку вызывал на откровенность.

— Не обращайте внимания на мои слова, милорд, — сказала Эмма смиренным тоном. — Это всего лишь глупые домыслы.

— Нисколько. Вы демонстрируете глубокое понимание окружающей обстановки.

— Значит, вы пробыли здесь долго?

— Очень долго.

— И ваша семья не способна уплатить выкуп?

— Какой выкуп?

— Чтобы освободить вас, и вы смогли бы вернуться домой.

— Мои родные были бы весьма шокированы такой просьбой. Они уверены, что я мертв.

— Какой ужас! Разве вы не можете послать тайное сообщение, чтобы облегчить их горе?

— Я предпочитаю этого не делать.

От потрясения и отвращения Эмма застыла на месте.

— У вас, наверное, есть мать, отец…

— И два брата.

— И вы не хотите к ним вернуться?

— Я никогда не допущу, чтобы они положили деньги в карманы де Гиньяров.

Она все отдала бы, чтобы вернуть отца, заплатила бы любую сумму, просила бы, умоляла… а этот человек отказался известить родственников, потому что… потому что…

— Так это гордость вас сдерживает? Вы не желаете покидать Морикадию, и вас не волнуют чувства близких?

Дьюрант шагнул к ней.

Эмма вдруг вспомнила, что она в саду, и никто об этом не знает. Майкл Дьюрант знатный человек со связями. И она только что критиковала его поведение.

Эмма отступила назад.

— Я перешла границы дозволенного… но вы должны стыдиться своего эгоизма.

— Вы правы и в том и в другом. — Его голос звучал учтиво, но отчужденно. — Помочь вам достать платок леди Леттис?

Взглянув вниз, Эмма увидела, что белый квадратик плавает в воде.

— Спасибо, я сама справлюсь. — Не поворачиваясь спиной к Дьюранту, Эмма наклонилась, поймала платок кончиками пальцев и выжала. — Леди Леттис нарочно послала меня сюда, чтобы унизить. — Это горькая пилюля — знать, что все потешаются над ней, и она не может ничего сделать.

— Уверен, она не дворянского происхождения.

— Нет. — Эмма снова скрутила носовой платок, представляя, будто это шея матроны.

— И не слишком приятная женщина. — Поднимаясь по ступенькам, Майкл оглянулся. — Вернемся в бальный зал?

Из этого Эмма сделала вывод, что Дьюрант хочет проводить ее, и осторожно последовала за ним.

Глянув на нее, Майкл придержал дверь.

Эмма расправила плечи.

— Нам туда. — Он указал на коридор и, когда они двинулись, продолжил: — Насколько я припоминаю, она единственная дочь крупного промышленника, и барон Сертиз женился на ней ради денег.

— Говорят, в семнадцать лет она была несравненной красавицей. — Эмма умолчала, что теперь леди Леттис настоящее исчадие ада. Она подозревала, что Дьюрант, с его проницательным взглядом, уже это понял.

— Я также слышал, что после двадцати с лишним лет несчастливого брака Сертиз избавился от брачных уз, упав замертво.

— Вы язвительны, милорд. — Она вздохнула, чтобы сдержать смех, и, овладев собой, сказала: — Но по существу вы правы. После кончины мужа леди Леттис решила действовать. Она взяла его титул и свое относительно нетронутое состояние, наняла безропотную компаньонку в знаменитой академии гувернанток, у которой не было ни семьи, ни средств, то есть меня, и отправилась в большое турне по Европе.