– О вашей особой роли. Здесь вы должны работать заодно с остальными медсестрами. Наша миссия – помогать беднякам, которые не могут помочь себе сами.

– Да, мэм. – Я замолчала, переваривая услышанное.

Папа многое сделал, чтобы я не только выросла хорошо образованной, но и разобралась в тех правилах, которым подчинялась наша жизнь в Алабаме. Знала, когда держать язык за зубами. Знала, когда не стоит вступать в сражение. Не пыталась переубедить других – пусть остаются при своем мнении. Уроки дались мне непросто, но я усвоила их достаточно крепко и потому умела добиваться того, что мне нужно. Например, устройства на эту работу. Она просто тебя похвалила, Сивил. Прими похвалу с достоинством.

– Да, мэм. Я не разочарую вас.

Миссис Сигер кивнула.

– И еще, Сивил. Подстригите все-таки ногти.

– Да, мэм.

К медицине меня начало тянуть уже в средней школе. Хотя папа считал, что мне следует выучиться на врача, сама я всегда понимала: медсестры столь же важны для пациентов. В ландшафте медицинского мира, основанном на иерархии, они находятся ближе к земле. Работа в клинике казалась мне идеальным рычагом для продвижения черных людей к прогрессу. Миссис Сигер могла бы заниматься чем угодно, но выбрала помощь молодым цветным женщинам. Ее одобрение много для меня значило. Наш труд должен сделать мир лучше.

Я размышляла так: существуют разные виды служения. Духовная служба. Государственная. Служить – значит оказывать помощь. И здесь, в клинике, мы служили на благо молодых чернокожих женщин.

Мой чепец приподняло порывом ветра. Я поспешила к машине и, как только села в нее, сдернула невидимки и сняла чепец. Клянусь, в те первые дни я не сомневалась, что буду трудиться в клинике столько, сколько позволят. У меня были новая подруга, работа, диплом Таскиги. Мне все было нипочем.

Дома я первым делом предложила маме поменяться машинами. Мне не хотелось привлекать к себе еще больше внимания, а ее «пинто» выглядел явно потасканней моего «кольта». Я твердо решила, что не подведу миссис Сигер. Дракониха не успеет заметить, как станет есть у меня с руки.

3

До того как двигаться дальше, мне нужно кое в чем признаться. Я никогда не говорила тебе об этом и молюсь, чтобы ты сумела понять.

Весной 1972 года я сделала аборт.

Двадцатитрехлетняя студентка, без двух месяцев дипломированная медсестра, готовая ко взрослой жизни – в то время я планировала работать в больнице, возможно, даже в хирургии. Заметив красноречивые признаки, я стала убеждать себя, что они ничего не значат. Мне совершенно не хотелось ограничивать жизнь замужеством и материнством. Отец ребенка, Тайрелл Ралси, с детства был моим лучшим другом, но ни я, ни он для такого еще не созрели. После процедуры он приехал в Таскиги меня проведать. Мы обменялись парой слов за тарелкой капустного супа. Потом Тай уехал домой, и мы не заговаривали о случившемся еще много месяцев.

Я хотела, чтобы у моих пациенток все было иначе. Пользуясь чудесами контрацепции, они имели бы возможность сознательно подойти к беременности. Я надеялась свести к минимуму долю случайностей, неприятных сюрпризов. Мы с Таем не оказались бы в таком положении, если бы позаботились о мерах предосторожности. Большинство пациенток в клинике усвоили этот урок на собственном горьком опыте, уже родив или пережив выкидыш. А некоторые – сделав аборт. Они часто появлялись у нас без записи, готовые смиренно раскрывать чужим людям детали личной жизни ради помощи.

Кроме этого, мы занимались и просветительской деятельностью. Выезжали к пациенткам на дом, потому что понимали: если не проявить инициативу, то до кого-то мы так и не достучимся. Для начала всем новеньким медсестрам дали по одному адресу, и подразумевалось, что через полгода их число увеличится. Мои пациентки жили за городом, и предстоящая поездка меня пугала. Я понятия не имела, как говорить о сексе и контрацепции в чьей-то гостиной. А главное, обе девочки несовершеннолетние. Будут ли их мама с папой смотреть, как я делаю укол? Одна только мысль об этом визите наводила ужас.

Пойми, я поверила в важность клиник контроля рождаемости задолго до того, как устроилась в одну из них. Статистика беременностей среди молодых незамужних женщин в Монтгомери была чудовищной. В том году Верховный суд США легализовал аборты до срока жизнеспособности плода, но в Алабаме это решение ничего, по сути, не изменило. Да, появилась возможность проводить процедуру в безопасных больничных условиях, но для бедняков она все равно была слишком дорогой и труднодоступной. Профилактические меры оставались наилучшим решением. Хотя мне не верилось, что бывают нежеланные дети, однако нежелательные беременности явно случаются, и я сама в этом убедилась.

В понедельник утром я поехала в клинику на маминой машине, хотя могла бы и прогуляться. Расстояние – всего-то две мили, но папа настоял, чтобы я села за руль, иначе ко мне могут пристать из-за сестринской формы. Может, он и правда этого боялся, но, думаю, скорее хотел потешить свое самолюбие. Машина была очередным доказательством нашего статуса. Я опустила стекло и подставила лицо ветру.

Не я одна приехала в клинику рано. Неугомонная миссис Сигер уже проверяла освещение. Лампочка в приемном отделении лопнула, стоило щелкнуть выключателем. Миссис Сигер, судя по всему довольная своей предусмотрительностью, удалилась в подсобку за заменой.

Медсестра в регистратуре держала журнал учета посетителей раскрытым на стойке, и мы, проходя мимо, могли видеть список пациенток на день. Имен обычно было немного. Как я уже говорила, большинство женщин появлялись без записи. После того как пациентки отмечались в журнале, регистраторша складывала их медкарты в пластиковый держатель у входа в смотровой кабинет. Мы работали попеременно. Та медсестра, чья очередь наступала, брала медкарту и проводила осмотр. В один из дней обучения я подняла руку и задала вопрос: Разве пациенткам не будет спокойнее, если при каждом обращении их будет принимать одна и та же медсестра, а не разные? Миссис Сигер поморщилась, да и только.

В ту первую смену мне не попалось сложных случаев – в основном пациентки приходили за контрацептивами. Одна, впрочем, пожаловалась на боль при мочеиспускании. Господи, только бы не что-нибудь венерическое, подумала я тогда. На ней были атласная блузка и юбка, какие подошли бы секретарше, – неплохая униформа для города, где большинство черных женщин носят фартук прислуги. Судя по анализу, у пациентки была инфекция мочевыводящих путей.

В клинике никогда не принимали мужчин, и на обучении миссис Сигер подчеркнула, что в нашу миссию это не