– в царапинах, синяках и ссадинах. Каждый держал в руке по рогатке, как символ безграничного величия.

– Вас сегодня мало! – надменно произнёс Витёк, командир соседской шайки. – Где Нинка с Илюшей. Семеро на четырнадцать не справедливо!

– И Сашки с Михой нету. – добавил Серёга. – Один Мишка есть, а второго нету. Куда спрятали?

– Куда надо! – в тон Витке, ответил Стас. – Сегодня дерёмся у нас, так что чё хотим, то и делаем.

– Они засаду решили устроить! – послышался голос из кучки Исполкомовских. – Хитрый Стасик.

– Нас одиннадцать. – проигнорировав выпад в свой адрес сказал Стас. – Нашим троим по две жизни!

– Выбирай. – поигрывая рогаткой произнёс Витя.

– Мне, Вовке и Ромику.

– Все запомнили? – обернулся к своим Витёк. И тут же обратился к нам. – Горошницами не стреляем. Мне Нинка в прошлый раз из своей базуки чуть глаз не выбила!

– До первой крови!

– До первой крови! Считаем до двадцати!

Битва началась.

Услышав отсчёт, мы опрометью бросились врассыпную, каждый на заранее условленное место. Я достал свою рогатку, которую только на днях переделал. Нашёл дома пару перчаток из плотной полупрозрачной резины, которые были на вес золота среди дворовой шпаны, и приладил мощный жгут к невинной на первый взгляд загогулине из сталистой проволоки. Обычно такие жгуты ставили на камнемётки, так как они были прочными и эластичными. На это сокровище из резины можно было выменять большую коллекцию вкладышей, или кучу разукрашенных, редких пробок. Фистики, Слоны, Жабы.

Грохнул первый фанфурик с карбидом. Где-то рядом с тополей осыпались листья.

Можно смешать бензин с отработкой или олифой и получить напалм. Можно пропитать калиевой селитрой бумагу и сделать дымовую ракету. Можно растолочь в пыль ржавчину с марганцовокислым калием и добавить их в серебрянку. Можно сточить напильником «Запоровский» блок, для того чтобы блестящую массу магниево-алюминиевой пудры разбодяжить мукой из марганцовки. Всё это не столь очевидно, когда под рукой есть кучка карбидных камушков.

Стас жил в четвёртом подъезде, на восьмом этаже… Он всё знал про карбид, про серебрянку и марганцовку… Про «дихлофоски», «подпрыги», «пшикалки», «вставки»… Удивительный Стасян! Сын монгола и славянки. В его крови кипела война. Даже в малолетнем возрасте он умудрялся сойти за генерала. Его отец был капразом и этим всё говорилось. Слишком капитан, слишком командир, слишком масштабен для Сормовской детворы… Стас получил грамотное военное образование и со временем умчался искать счастье в Москву. Какая война кипит в его крови, и кипит ли она вообще – известно только Создателю.

Часто друзья становятся врагами, гораздо реже враги – друзьями. Пустячный спор превратил нас из незнакомцев в непримиримых противников – мы подрались в гаражном массиве, что тянулся вдоль железнодорожной линии за право обладания стареньким аккумулятором. Это сокровище в те годы было редкостью, высоко ценясь среди пацанов – трубки для «пшикалок» и «поджигов» заливались свинцом, самодельные свинцовые плашки для одноимённой игры были под стать царским именным печаткам.

После драки мы пару месяцев ходили друг мимо друга, гордо задрав носы, выжидая момента поквитаться. Но спустя время там же, в массиве, когда мы с соседским мальчишкой скакали по крышам, я провалился в один из гаражей. Мой товарищ технично сделал ноги, оставив меня в гордом одиночестве созерцать небеса сквозь проделанное отверстие в кровле. В те адские для себя минуты я желал лишь одного – провалиться ещё глубже, поближе к ядру планеты. После тщетных попыток докричаться до своего друга, я пришипился как мышь, прислушиваясь к каждому шороху снаружи и бешеному стуку сердца в груди. Неожиданно в импровизированном окне появилась довольная физиономия Стаса. Несколько секунд мы недоверчиво глядели друг на дружку, после чего он скрылся из виду. Я окончательно пал духом. На улице послышались бодрые голоса, шлёпанья ног по крыше. И снова Стасяновская голова в проёме.

– Есть какая-нибудь верёвка?

Словно зачарованный я глупо осматривался по сторонам, не понимая, чего от меня требуют.

– Не ссы ты! Сейчас сюда кто-нибудь придёт и нам хорошенько влетит!

Его слова подействовали на меня отрезвляюще, заставив искать хоть что-то напоминающее верёвку. Пара истёртых до корда покрышек, оконная рама с облупившейся краской, несколько металлических ящиков под стеклотару, обильно порыжевший холодильник «Свияга», пыльная куча старого тряпья в углу. Среди немногочисленных предметов в пустом помещении нашёлся короткий трос и метровые куски медного провода.

Через полчаса я был уже на свободе, спешно улепётывая с «места преступления» вместе со своими нежданными «подельниками». Только когда опасность окончательно миновала, всё моё тело заныло от боли – синяки и ссадины ожесточённо напомнили о недавнем приключении.

Так мы познакомились. Я, Стас и Ромка.

Шумная войнушка с воплями, улюлюканьями, перебранками и руганью была в самом разгаре. Больше половины «войск» с обеих сторон уже мирно посиживала на детской площадке, выбыв из боя. Остальные продолжали оголтело носиться по двору. «Галчата» заканчивались, ряды противников редели. Илюше с Мишкой досталось больше всех – около одного хлопнул фанфурик, обрызгав осколками стекла, второго безжалостно расстреляли сразу четверо негодяев.

Трое на трое. Хаотичное метание в порослях кустов, перебежки от подъезда к подъезду, засады. Очень условное соблюдение правила «До первой крови» – после пары забегов сквозь шиповник становилось неясно, где первая, а где вторая. В сумасшедшем детском азарте все мы бежали сломя голову, кубарем падали, поднимались, и мчались дальше, ни мало не заботясь о правилах. Лишь загоняя жертву в угол, не давая шанс ускользнуть, мы добивались безоговорочной капитуляции.

Исполкомовских осталось двое. Спустя пару минут выбыл Стас, прихватив с собою метким выстрелом Витька. Размена ферзями, как говорят шахматисты.

Охота началась! Мы с Ромкой, уверенные в скорой победе, уже не осторожничая, выслеживаем последнего врага. Шуршание кустов – совсем рядом, меж ветвей мелькает фигура. Опрометью бросившись следом, я ныряю в растительность, надеясь перехватить незадачливого героя. Суматошное мелькание листвы перед глазами, хлёсткие удары ветвей и вдруг я вываливаюсь на асфальт перед вторым подъездом аккурат меж Ромиком и несчастным Гришкой, у которого в глазах читается выражение забитого пса. Немая сцена длится кратчайший миг. Я вскидываю рогатку с заряженным «галчонком», целясь в жертву,… но неожиданно очень больно получаю сзади хороший заряд из толстой проволоки по шее. Гриша не растерявшись, стреляет в ответ и словно заправский художник чётким росчерком пера оканчивает сегодняшнюю батальную сцену в свою пользу. Ромик побит точным выстрелом в грудь.

Радостные выкрики Исполкомовских звучным эхом гуляли по двору. Мы уныло плелись к остальным. В душе у меня зрела обида, горькая, густая и липкая как смола. Ромка лишь невнятно бормотал оправдания о кривизне полёта пульки, моего неудачного появления