– Сверкая белым колпачком, к тебе я двигаюсь бочком, – пропел он и действительно легонько боднул Милу бедром. – Так как я тебе?

– Божественно красив и чертовски привлекателен.

– Это понятно. А печать гениальности на челе?

– Присутствует. И сияние чистого разума включено.

– Тогда погнали.

Мила не стала наводить красоту. Кто станет разглядывать тетеху-доцента, плетущуюся на полшага позади профессора? Все взоры обращены к нему.

Волчеткин сейчас разберется с тяжелыми и непонятными больными, он великолепный диагност. Выведет на чистую воду любую болезнь, чем бы она ни прикидывалась. А главное, возьмет на себя ответственность. Лечащий врач запишет в истории «обход профессора Р.Р. Волчеткина» и уйдет домой со спокойной душой. Доложил светилу, получил указания, выполнил. Если что не так, все вопросы к Волчеткину Р.Р. Особенно это актуально сейчас, когда считается, что любая смерть – ошибка врача, и над каждым доктором реет зловещая черная тень прокурора. Вот и получается, что работаем не за совесть, а за страх, и вместо «что нужно делать, чтобы вылечить больного?», думаем «что нужно делать, чтобы в случае чего не пострадать самому?». А если еще помнить про уголовную ответственность за взятки, то впору воскликнуть вслед за Русланом Романовичем: «Ей-богу, лучше бы я в грабители банков пошел! И доход больше, и, главное, шансов сесть в тюрьму меньше!»

Но, поскольку с банками не задалось, Волчеткин безропотно нес весь груз ответственности, положенный заведующему кафедрой. Он никогда не увиливал от консультаций, не отказывался от своих решений, и каждый сотрудник твердо знал, что профессор не пожертвует им ради собственной безупречной репутации, а, наоборот, будет защищать до последнего. За это ему прощали и немного эксцентричную манеру поведения, и цинизм, и молодость, и даже талант, граничащий, по мнению некоторых, с гениальностью.

* * *

Маленькая, но энергичная ватага детей выбрала наконец пеналы и умчалась из магазина. Женя прошлась по залу, нежно провела ладонью по корешкам книг… «Как же мне повезло с работой!» – умиротворенно подумала она.

После хлопотливой службы в сетевом кафе, сопровождаемой постоянными окриками «менеджера зала», должность продавщицы в книжном казалась настоящей синекурой. Женя обожала особую атмосферу книжного магазина, это легкое дуновение волшебства, предвкушение чуда.

Не просто лабиринт стеллажей с разноцветными томиками, а ворота в сказочный мир. И она – хозяйка этого мира. А что делать, если воспоминания о прочитанных книгах ярче и старше, чем воспоминания о себе самой?

Она росла одиноким ребенком. От нее не скрывали ее сиротского, зависимого положения. Разумеется, Наталья Павловна добросовестно выполняла взятые на себя обязательства и даже прилагала некоторые усилия, чтобы скрыть неприязнь к подброшенному ребенку. Но Женя всегда чувствовала напряжение, которое испытывала ее воспитательница, общаясь с ней.

Родным внукам Натальи Павловны она тоже была не интересна. Оба младших мальчика со свойственным детям безошибочным чутьем понимали ее место в доме. С тем же самым детским чутьем Женя подсознательно избрала самую безопасную тактику: хорошим поведением и помощью по дому зарабатывала дипломатический иммунитет и погружалась в книгу. И для нее сразу переставала существовать эта мрачная огромная квартира на Петроградской стороне, за высокими узкими окнами которой почему-то всегда было темно. Исчезал скрип паркета и шум дождя за стеклом, и Жене казалось, что она сама тоже исчезает…

Она подровняла стопку новинок модного автора и взяла верхний экземпляр. Почитает, пока нет покупателей. Женя знала, что это будет занимательное, но неглубокое чтение, позволяющее одним глазом скользить по тексту, а другим – наблюдать за магазином.

Тишина здесь нарушалась нечасто. Опорой бизнеса были дети, покупающие школьную канцелярию. Поэтому Женя уделяла особое внимание этим товарам, раскладывая их как можно заманчивее. А взрослые, кажется, воспринимали ее заведение не как магазин, а как музей. Приходили, листали книги и ставили обратно на полку, чтобы дома спокойно скачать из Интернета.

Женя огорчалась и тревожилась: она работала всего две недели и боялась, что с такими продажами зарплаты ей не видать.

Нужно было остаться в кафе, печь блины. Их-то из Интернета не скачаешь.

Но не успела она прочесть и трех страниц, как ее уединение было нарушено. Женя дисциплинированно встала и улыбнулась покупателю:

– Добрый вечер!

– Добрый, – буркнул тот и пошел вдоль стеллажей.

Женя опустила глаза. Ей казалось, если она будет таращиться на посетителей, те подумают, что она подозревает их в воровстве, и обидятся. Она вообще старалась быть как можно незаметнее, ведь у каждого человека свое воображение, свой книжный мир, и любое вмешательство только развеет ощущение сказки.

Стоя за прилавком, она украдкой продолжала читать, спрятав книгу под столешницей, но быстро почувствовала, что посетитель ведет себя необычно. Он ходил по магазину как-то возмущенно, нарочито. А снимал книги с полок и вовсе, можно сказать, гневно. Женя растерялась и посмотрела на него внимательнее.

Высокий мужчина средних лет, подтянутый. Одет стандартно: джинсы, кожаная куртка. Короткая, почти армейская стрижка, но волосы над высоким лбом упрямо хотят сложиться в вихор. Блондин с отливом в рыжину. Лицо с правильными чертами, небольшой шрам на подбородке. Но, если присмотреться, в лице есть что-то калмыцкое, что ли. То ли в выпуклых скулах, то ли в грубых вертикальных морщинах на щеках.

Полистав очередную книгу, посетитель не вернул ее на стеллаж, а оставил на столике с выложенными новинками. И бросил на Женю такой взгляд, что ей стало не по себе.

На всякий случай она улыбнулась.

– Товарищ продавщица, подойдите! – скомандовал мужчина, и Женя едва не хихикнула: надо же придумать такое нелепое обращение!

Под его взглядом она послушно вышла из-за прилавка. Посетитель как бы сердился, но Женя вдруг поняла, что в его глазах не злость. Совсем другое. Он смотрит на нее… как на женщину. Она почувствовала себя… нет, пожалуй, не голой, как героини романов. Застигнутой врасплох, так вернее.

Она не хотела такого внимания. С детства она знала – на нее смотрят, только если она загораживает более привлекательный объект. Со временем это стало образом жизни – никому не мешать. Быть невидимкой.

Поэтому внимательный взгляд посетителя совсем ей не нравился. Привычный и даже любимый собственный наряд внезапно представился ей нелепым, глупо же во втором десятилетии двадцать первого века подражать Одри Хепберн.

Впрочем, ей быстро удалось взять себя в руки и вспомнить, что она – на работе.

– Чем могу служить? – Женя сама удивилась, как у нее вылетело это книжное выражение.

– Вы должны были задать этот вопрос десять минут назад! – фыркнул посетитель.

– Простите, пожалуйста. Мне показалось, вы хотите сами выбрать книгу, я не хотела вам мешать. Но теперь я в полном вашем распоряжении.