– Абсолютно верно, Кэро, – согласился он.

Пока они разговаривали, Мэри молчала, и Джефф подозревал, что это потому, что в ближайшем будущем она ждала от него предложения. Несмотря на то что Мэри очень нравилась ему, ему никак не удавалось представить себе остаток жизни вместе с ней, хотя он и пытался. Беседы с сестрами доставляли ему больше удовольствия, чем беседы с ней, и это, казалось ему, в конечном счете значительно облегчало принятие решения о женитьбе на ней, над которым он думал. Сделать ей предложение было нечестно по отношению к ним обоим. Жизнь Джеффа была служением долгу и обязательствам, и он хотел, чтобы его женитьба была чем-то большим, чем слияние фамилий и титулов. Он хотел чего-то настоящего, не того, что было у его родителей. Джефф знал, что никогда не сможет повернуться спиной к своим обязанностям, но также знал, что никогда не откажется от желания заключить такой брак, которым он будет доволен.

Отношения его матери с Малькольмом Девонширом изменили ее. Она не раз говорила об этом, когда впадала в депрессию. Ее брак с отцом Кэро и Джеммы был заключен единственно с целью восстановить ее репутацию, погубленную этой интрижкой, и Джефф видел связанную с обязательствами сторону брака, оставлявшую чувство пустоты. Когда он был моложе, он видел, как его жизнерадостная мать мрачнела всякий раз, как натыкалась на статью о Малькольме. И Джефф знал, что ему было нужно больше, чем такая жизнь. Ему нужна была женщина, которая была бы способна разбудить его страсть. Он услышал хрипловатый женский смех и бросил взгляд на Амелию, окруженную восторженными почитателями. Джефф хотел ее.

Он привык добиваться того, чего хотел, и не собирался делать исключение для Амелии Манро. Он намеревался получить ее.

Джефф отпил мартини, откинулся на спинку стула и мысленно вернулся ко времени, проведенному с Амелией в рамках благотворительного путешествия в Ботсвану. Он вспомнил, какой сочувствующей и искренней она казалась тогда: не испорченной наследницей, каждое движение которой освещалось прессой, но женщиной, которая, не боясь испачкаться, утешала плачущего ребенка, женщиной, утешавшей местных жителей, пришедших за водой и медикаментами. Она небрежно упомянула, что выучила язык несколько лет назад во время предыдущего посещения этой же местности.

В то время Амелия интересовала его. Но сегодня он увидел ее снова и понял, что она сложная, противоречивая, красивая женщина, которую ему внезапно безумно захотелось узнать получше.

Амелия Манро улыбнулась Сесилии, леди Аберкромби, и кивнула в ответ на ее рассказ о фиаско со званым обедом, который она устроила на прошлой неделе. Амелии хотелось на самом деле быть той беспечной особой, какой ее рисовали таблоиды: тогда она могла бы просто оборвать разговор и уйти. Но леди Аберкромби была одной из ближайших подруг ее матери и нравилась Амелии, когда не болтала безостановочно.

– Ну, чтобы не быть многословной, – произнесла Сесилия, – радуйся, что тебя там не было.

– Меня не радует, что я пропустила тот обед. По-видимому, там было очень интересно.

– Если бы там была ты, он был бы куда интереснее, – заметила Сесилия. – Как там в Милане?

– Чудесно. Мама выпустила новую коллекцию, она должна стать настоящим событием. Не могу дождаться, когда мир увидит ее.

– На следующей неделе я собираюсь поехать посмотреть, – сказала Сесилия.

Сесилии было немного за пятьдесят, но выглядела она по меньшей мере на пятнадцать лет моложе: подтянутая, спортивная, с аккуратно уложенными светлыми волосами. Но выглядеть по-настоящему молодой ей позволяла гладкая кожа. Мать Амелии, Миа Доменичи, видела в этом заслугу швейцарских спа-курортов, которые дважды в год посещала Сесилия. Отец Амелии никогда этого не одобрял.

– Уверена, вы получите огромное удовольствие от поездки, – улыбнулась Амелия.

– Жду не дождусь. О, я вижу Эдмонда, помощника Малькольма Девоншира. Я хочу справиться о здоровье Малькольма, ты не возражаешь, дорогая?

– Вовсе нет, – сказала Амелия, провожая женщину взглядом.

Сесилия была сплетница и всегда в курсе подробностей личной жизни людей их круга. Амелия обернулась, оглядывая зал, и заметила идущего к ней человека. Она сразу узнала его – Джефф Девоншир. Они часто встречались на светских мероприятиях и состояли в Международном фонде помощи детям. В нем, с его темными, густыми вьющимися волосами и голубыми пронзительными глазами, было что-то, чему она не могла сопротивляться. Амелия вспомнила одну из его фотографий: он стоит рядом со своим самолетом в обтягивающих джинсах и без рубашки. Грудные мышцы у него были как у моделей, которых ее мать наняла для своего показа. В отличие от других мужчин Джефф никогда не уделял ей большого внимания, и это немного раздражало ее.

– Добрый вечер, Джефф, – поздоровалась она, когда он остановился перед ней.

Она приготовилась, по обычаю, расцеловаться с ним в обе щеки, но он поразил ее, положив руки на ее талию и скользнув губами по ее губам. От прикосновения губы покалывало, и она наклонила голову, изучая его, пытаясь не подать виду, что он застал ее врасплох.

– Это было… по-дружески, – заметила она.

– Я могу быть очень наглым, – ответил он с полуулыбкой.

– Как и Хьюберт, – сказала она и помахала старику.

Джефф рассмеялся.

– Какой скандал, – пошутил он.

Он выбрал подходящее слово, подумала Амелия.

«Скандал» мог бы быть ее вторым именем. Хотя она родилась в окружении богатства и привилегий, ее рождение было также связано со скандалом. Мать Амелии была любовницей Огастеса Манро, женатого нью-йоркского гостиничного магната, произведшего революцию в гостиничном бизнесе, создав сеть особенно роскошных отелей.

– Не хочу говорить о Хьюберте, – произнес Джефф, не спуская с нее своих невероятно голубых глаз.

Она отпила шампанского.

– Да? Тогда о чем предпочитаешь побеседовать?

– Ужин. Завтра.

– О, капитан Девоншир, это просьба или приказ? – спросила она, называя его одним из многочисленных званий: во время войны в Персидском заливе Джефф служил в Королевских военно-воздушных силах и имел несколько боевых наград.

Амелия была удивлена, хоть и не подавала виду. Он так долго не обращал на нее внимания, почему же сейчас вдруг заинтересовался ею?

Джефф улыбнулся:

– Просьба, разумеется.

– А как же Мэри Вернер?

– Мы встречаемся время от времени. Это тебя смущает? – спросил он. – Не думал, что ты монополистка в отношениях.

Амелия вспыхнула. Джефф думает, что знает ее, но что у него за источники? Сказки, распространяемые газетами? А между тем она всегда старалась избежать ошибки своей матери – связаться с женатым мужчиной.

– Может, ты знаешь не так много, как тебе кажется, – сказала она.

– Скорее всего, так и есть, – ответил он. – Мне жаль. Это было грубо с моей стороны. Прошу, прими мои извинения.