Однажды, решила Грейс, она станет самостоятельной, и все это ей, наверное, пригодится.

Доктор Грейс Блейдс обнимала женщину.

Многие психотерапевты уклоняются от физического контакта. Грейс не уклонялась ни от чего.

Страждущим нужно нечто большее, чем ласковые слова, сочувственные взгляды и вздохи. Они заслуживают большего, чем жалкая ложь под названием эмпатия.

Блейдс не испытывала никакого уважения к идее эмпатии. Она жила в красной комнате.

* * *

Женщина продолжала плакать на плече Грейс. Ее ладони, которые крепко сжимала доктор, были маленькими, влажными и мягкими. Судя по тому, как женщина упала в объятия врача, сторонний наблюдатель сделал бы вид, что это начальный этап лечения.

Но женщина уже успешно прошла курс психотерапии и каждый год возвращалась для того, что Грейс называла «показательными» сеансами.

Смотрите, доктор, у меня все хорошо.

Да, конечно.

В этом году она, как обычно, попросила о встрече в худший из дней, в годовщину, и Блейдс знала, что основную часть сорокапятиминутного сеанса эта пациентка проплачет.

Женщину звали Хелен. Она начала лечение три года назад и приходила к Грейс так часто, как ей требовалось, пока не переехала из Лос-Анджелеса в Монтану. От предложения найти для нее местного специалиста Хелен отказалась – как и предполагала психотерапевт.

Четыре года назад, день в день, девятнадцатилетнюю дочь Хелен изнасиловали, задушили и изуродовали. Найти монстра, который это сделал, не составило большого труда. Он жил вместе с родителями через дорогу от квартиры-студии девушки в Калвер-Сити, и из заднего окна его квартиры прекрасно просматривалась спальня девушки. Несмотря на длинную историю подглядываний, переходящих в сексуальные домогательства, суды нянчились с ним и позволяли ему жить в свое удовольствие. Тупой и легко возбудимый, он не удосужился выбросить окровавленную одежду или кривой, заляпанный кровью нож, который взял в кухне жертвы.

Судебное разбирательство стало бы настоящей пыткой, но пошло бы на пользу Хелен. Однако монстр опять ее обманул – бросился с отверткой на копов, пришедших его арестовывать, и пули сотрудников полицейского управления Лос-Анджелеса превратили его в решето.

Дело было закрыто – для всех, кроме его жертвы. Она продолжала звонить в офис окружного прокурора, но лишь затем, чтобы расплакаться и признаться, что для звонка не было никаких причин. Один или два раза она забывала, кому звонит. В конечном итоге заместитель окружного прокурора, занимавшийся этим делом, перестал отвечать на ее звонки. А его секретарь, более проницательная и внимательная, предложила Хелен обратиться к Грейс.

К психологу? Я не сумасшедшая!

Конечно, нет, мэм. Доктор Блейдс другая.

Что вы имеете в виду?

Она действительно понимает.

Блейдс заставила Хелен почувствовать, что внимание врача сосредоточено только на ней – таков был ее метод взаимодействия со всеми пациентами. Главным всегда был поиск зерна индивидуальности в каждом человеческом существе, однако у всех Страждущих было нечто общее, и за много лет Грейс выработала парадигму лечения: делай все возможное, чтобы установить взаимопонимание, потому что без взаимопонимания помочь невозможно. Будь доступной 24 часа в сутки 7 дней в неделю, и когда придет время – именно в этот момент в дело вступает искусство психотерапии, – начинай процесс восстановления. При всем при том цели должны быть реалистичными: о прежнем счастье, как до появления монстра, не может быть и речи.

Но это не значит, что успех непрочен. Почти всех пациентов можно подвести к тому, чтобы они получали удовольствие, а удовольствие – питательная среда для исцеления.

Последний принцип Грейс применяла и к себе самой: почаще позволять себе отпуск.

* * *

Процесс лечения мог занимать месяцы, годы, десятилетия. Или вечность. У Грейс были пациенты, которые ходили к психотерапевтам и десять, и двадцать лет. Чтобы избавиться от ужаса, который они испытали, когда сама она еще училась в начальной школе.

Хелен, плакавшая в ее объятиях, вполне могла стать одним из них – заранее этого знать нельзя. Люди непредсказуемы, и именно это делало профессию Грейс такой интересной.

Она почувствовала, как женщина напряглась. А потом издала хриплый стон и всхлипнула.

Доктор Блейдс крепче обняла Хелен и начала покачивать ее, словно младенца. Та еще раз всхлипнула, затихла и впала в состояние, похожее на транс – на ее губах застыла безмятежная улыбка. В точности как и предполагала Грейс – обычно она точно угадывала, что происходит в душе у пациентов. Тем не менее психотерапевт старалась держаться скромно, потому что ее работа не имела отношения к исцелению. Собственно, речь и не шла об исцелении.

Тем не менее почти всем пациентам становилось немного лучше – какие еще профессии способны доставить такое удовольствие?

В этом месяце у Блейдс наступило временное затишье в работе, так как поток пациентов уменьшился, и она спланировала очередной отпуск. Завтра последний день, а потом она уедет на две недели.

Отпуск был понятием растяжимым. Иногда Грейс улетала куда-нибудь подальше, селилась в роскошных отелях и с головой погружалась в приключения. Иногда оставалась дома и просто бездельничала.

Самым приятным было то, что она сама себе хозяйка, и поскольку никаких конкретных планов на следующую неделю у нее не имелось, она могла перебирать любые варианты, от Малибу до Монголии.

Когда Грейс работала, ее журнал записи пациентов был заполнен на много месяцев вперед, а окно в нем если и появлялось, то только после того, как пациенты вылетали из гнезда. Она не занималась саморекламой, но молва о ней разошлась среди судей и адвокатов – и, что еще важнее, среди их впечатлительных помощников и секретарей, которые ценили ее работу. Ее бизнес держался в основном на хвалебных отзывах клиентов.

Расценки у нее были чуть выше средних, и все платили либо чеком, либо наличными при входе в кабинет – ни скидок, ни страховых полисов, ни квитанций. И дело было не в деньгах, поскольку Блейдс могла прекрасно прожить и без практики. Отношения обязаны быть деловыми и этичными, а это предполагало отказ от пациентов с кучей долгов.

Лечение должно быть партнерством, которое ценят обе стороны, и это требует тяжелой работы от всех участников. Грейс не привыкла бежать от трудностей, а к тому времени, когда Страждущие приходили к ней, они уже были готовы делать все, что нужно.

Дай им бог здоровья.

Хелен по-прежнему льнула к врачу. Она была на пятнадцать лет старше Блейдс, но сегодня, в этом тихом, милом кабинете, психотерапевт была матерью, а ее клиент – ребенком.

Грейс была младше большинства своих пациентов, но ей казалось, что она старше на несколько веков. Она подозревала, что никто из них не думал о ее возрасте. Их интересовало только одно – ее способность им помочь. Так и должно было быть.