Девочка пошевелилась на соломе и захныкала. Вася осторожно опустилась на колени, стараясь не навредить боку, но тут Марья проснулась, встрепенулась. Голова девочки ударила Васю по ребрам, и та с трудом сдержала вопль: перед глазами все почернело по краям.

— Тише, Маша, — сказала Вася, когда снова смогла говорить. — Тише. Это я. Все хорошо. Ты в порядке. Ты в безопасности.

Девочка утихла, застыла в руках девушки. Конь опустил голову и понюхал ее волосы. Она посмотрела на него. Он легонько лизнул ее нос, и Марья пискнула со смехом. А потом уткнулась в плечо девушки и заплакала.

— Васенька, Васенька, я ничего не помню, — прошептала она между всхлипами. — Но было страшно…

Вася помнила, как тоже боялась. От слов девочки перед глазами замелькали картинки. Лошадь из огня встает на дыбы. Чародей корчится на полу. Марья с пустым лицом, околдованная, послушная.

И голос короля зимы:

«Я любил тебя, как мог».

Вася покачала головой, словно могла так прогнать воспоминание.

— Тебе пока и не нужно помнить, — мягко сказала она девочке. — Но ты в безопасности. Все закончилось.

— Но я не чувствую, чтобы все кончилось, — прошептала девочка. — Я не могу вспомнить! Откуда мне знать, закончилось все или нет?

Вася сказала:

— Поверь мне. Если не можешь, поверь своей маме или своему дяде. Больше тебе не навредят. А теперь нам нужно домой. Твоя мама переживает.

Марья тут же отпрянула от Васи, у которой не было сил остановить ее, и обвила руками и ногами переднюю ногу Соловья.

— Нет! — закричала Марья, прижавшись лицом к коню. — Ты меня не заставишь!

Обычная лошадь встала бы на дыбы от такого или испугалась. Или ударила бы Марью по лицу коленом. Соловей стоял с ошеломленным видом. Он осторожно опустил голову к Марье.

«Ты можешь остаться тут, если хочешь», — сказал он, хоть девочка его не понимала. Она снова плакала, это был тонкий утомленный вой ребенка, что уже не мог терпеть.

Васе было не по себе от печали и гнева на девочку, но она понимала, почему Марья не хотела домой. Ее забрали из того дома, подвергли кошмарам. Крупный и уверенный в себе Соловей рядом успокаивал.

— Мне снилось, — бубнила девочка в ногу жеребца. — Я ничего не помню, но мне снилось. Там смеялся скелет, и я ела пироги — больше и больше — хоть мне уже было плохо. Я не хочу больше спать. И я не вернусь в дом. Я буду жить в конюшне с Соловьем, — она сжала коня крепче.

Вася видела, что, если она не оттащит Марью силой — она не могла сделать это со сломанным ребром и неодобрением Соловья — девочка никуда не уйдет.

Что ж, пусть кто — то другой объясняет коню, почему Марья не могла остаться там. А пока…

— Хорошо, — сказала Вася, стараясь звучать бодро. — Не иди в дом, если не хочешь. Может, рассказать тебе сказку?

Хватка Марьи на Соловье стала слабее.

— Какую сказку?

— Любую. «Иванушку и Аленушку»? — сердце Васи не выдерживало. «Сестрица Аленушка, — сказал козлик. — Выплынь, выплынь на бережок. Костры горят высокие, котлы кипят чугунные, ножи точат булатные, хотят меня зарезати!»

«Но его сестра не могла ему помочь, ведь уже утонула».

— Нет, лучше не эту, — поспешно сказала Вася и задумалась. — Может, про Ивана — дурака?

Девочка задумалась, будто выбор сказки мог изменить течение этого горького дня. Вася хотела, чтобы у нее так и было.

— Знаешь, — сказала Марья, — я бы хотела послушать сказку о Марье Моревне.

Вася замешкалась. Она любила в детстве сказку о Василисе Прекрасной, ее сказочной тезке. Но сказка о Марье Моревне ранила глубоко — даже слишком — после прошлой ночи. Марья не закончила. — Расскажи про Ивана, — сказала она. — Ту часть истории. Про лошадей.

И Вася поняла. Она улыбнулась, хоть улыбка и растянула обожженную кожу лица.

— Хорошо. Я расскажу ту часть, если ты отпустишь ногу Соловья. Он — не кол.

Марья с неохотой отпустила Соловья, и конь опустился в солому, чтобы девочки могли устроиться под его теплым боком. Вася укутала Марью и себя в плащ и начала, гладя волосы Марьи:

— Иван — царевич три раза пытался спасти свою жену, Марью Моревну, из лап злого чародея Кощея, — сказала она. — У него не получалось, ведь Кощей мчался на самой быстрой лошади в мире, еще и на той, что понимала язык людей. Его лошадь могла обогнать лошадь Ивана, как бы он ни старался».

Соловей фыркнул, его дыхание пахло сеном.

«Тот конь не обогнал бы меня», — сказал он.

— И Иван попросил Марью разузнать у Кощея, где он достал себе такого доброго коня. «Избушка на курьих ножках, — ответил Кощей, — стоит на берегу моря. Там живет ведьма: Баба Яга, что разводит лучших лошадей в мире. Чтобы попасть к ней, нужно пересечь реку огня, но у меня есть платок, что разгоняет огонь. В той избушке нужно попросить у Бабы Яги послужить ей три дня. Если хорошо послужишь ей, она даст коня. Но если не справишься, она съест тебя».

Соловей задумчиво опустил ухо.

— И смелая Марья, — Вася потянула племянницу за черную косу, и Марья захихикала, — украла платок Кощея и в тайне отдала Ивану. И он отправился к Бабе Яге, чтобы получить лучшего коня в мире. Река огня была большой и ужасной, но Иван пересек ее, размахивая платком Кощея и прогоняя огонь. За той рекой он нашел избушку у моря. Там жила Баба Яга и лучшие кони в мире…

Тут Марья перебила:

— Они могли говорить? Как ты с Соловьем? Ты правда с ним говоришь? Он говорит с людьми? Как лошади Бабы Яги?

— Он может говорить, — сказала Вася, подняв руку, чтобы остановить вопросы. — Если уметь слушать. А теперь дай мне закончить.

Но Марья уже задавала другой вопрос:

— Как ты научилась слушать?

— Я… человечек в конюшнях помог, — сказала Вася. — Вазила. Когда я была ребенком.

— Я могу научиться? — сказала Марья. — Человечек в конюшне не говорит со мной.

— Твой не так силен, — сказала Вася. — В Москве они не так сильны, но… думаю, ты могла бы научиться. Твоя бабушка — моя мама — как говорят, знала немного магии. Я слышала, что твоя прабабушка приехала в Москву на прекрасном коне, сером, как утро. Может, она видела нечисть, как мы с тобой. Может, были и другие кони, как Соловей… Может, мы все…

Ее перебили шаги в проходе между загонами.

— Может, нам всем, — сухо сказала Варвара, — нужно поужинать. Твоя сестра доверила тебе забрать дочь, а вы лежите в соломе, как мальчишки из деревни.

Марья вскочила на ноги. Вася встала с болью, стараясь не задевать раненый бок. Соловей встал, направив уши в сторону Варвары. Женщина бросила на него странный взгляд. На миг на ее лице возникла тень тоски, будто она смотрела на то, чего давно хотела. Не слушая жеребца, она сказала: