Добрый вздохнул, шагнул на площадку и вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он поднял голову. На лестничной клетке, спиной к окну стоял человек. Чуть выше среднего роста, худощавый, он был одет в черную куртку и такого же цвета брюки. На голове спортивная шапочка. Лица из-за падающего с улицы света фонаря разглядеть было невозможно. Добрый неожиданно понял, что на всех этажах, кроме этого, освещение работало, и ему отчего-то стало не по себе. Было в этом силуэте что-то нехорошее. Он даже замер на мгновение, но тут же сделал следующий шаг. Мысли о долге напрочь вылетели из головы. Дойдя до середины лестницы, Добрый разглядел глубоко посаженные глаза, острый нос, резкие, словно высеченные камнетесом складки вокруг рта и над острым подбородком… Это был Сухарь. Ноги вмиг стали непослушными, и он остановился. Во рту пересохло. Нет, Сухарю Добрый ничего не должен, но, давно зная этого человека, а вернее, совсем не зная, но тоже очень давно, он каждый раз испытывал перед ним трепет. Сухарь будто бы излучал леденящий душу страх. Пару раз по его просьбе Добрый угонял машины и оставлял в назначенном месте. Всегда, как ни странно, старенькие и неприметные, но на хорошем ходу. Сухарь платил заранее и никогда не предъявлял претензий. Может, потому, что сам называл адрес, номер и марку машины. Отчего-то Добрый был уверен: не заплати ему Сухарь, он все равно будет выполнять его требования.

– Ты чего? – спросил Сухарь, при этом его губы практически не шевелились.

Добрый словно очнулся от гипнотического сна и махнул рукой:

– Что? Ах, да. Так, ничего. Думаю, кто стоит?

– Иди! – негромко скомандовал Сухой.

– Куда? – растерялся Добрый.

– Куда шел.

– Конечно, – часто кивая головой, направился дальше Добрый. Проходя мимо Сухаря, напрягся – вдруг ударит?

Внизу хлопнула входная дверь. Он поднялся на лестничную площадку и оглянулся. Сухарь смотрел куда-то вниз, словно ожидая кого-то. Загудел, негромко поскрипывая, лифт. Добрый уже поднялся на этаж, когда снизу раздался звук открывшихся створок и крик молодого мужчины:

– Нет!

Несколько хлопков утонули в леденящем душу вопле. «Неужели Сухарь кого-то избил?» – подумал Добрый, вслушиваясь в звук шагов быстро бегущего по лестнице человека. Снова что-то стукнуло, и раздался чей-то вопль:

– Убили!

«Господи! – ужаснулся он. – Выходит, это Сухарь кого-то замочил!»

В тот же момент его пронзила другая более страшная догадка: «И я – свидетель!»

Напрочь забыв, зачем и куда шел, Добрый схватился за голову, лихорадочно соображая, как быть дальше. Он вдруг подумал, что выйти из подъезда ему не дадут, а убьют прямо во дворе, но все же шагнул к лифту и надавил на кнопку. Внизу что-то лязгнуло, сверху щелкнуло, и так несколько раз. И все это на фоне заунывного завывания женщины. Лифт не ехал. Добрый еще несколько раз надавил на кнопку. Наконец загремела грузовая кабина, створки ее открылись, однако Добрый вдруг передумал ехать на нем, а бросился по лестнице наверх. Лишь остановившись у дверей, ведущих на технический этаж, понял, что погорячился, – они оказались заперты на замок и опечатаны. Чертыхнувшись, достал телефон и набрал номер Маляра.

– Где ходишь?! – завопила трубка.

– Не ори! – пытаясь представить себе лицо Маляра, когда тот узнает, почему он до сих пор не дошел до его квартиры, оборвал его Добрый. – Я в подъезде.

– И что?

– Наверху…

– Как это? – не понял Маляр.

– У выхода на чердак…

– Чего ты там делаешь? – насторожился Маляр.

– У тебя лом есть? – пропустив мимо ушей вопрос, спросил Добрый.

– Чего? – протянула трубка.

– Лом или топор.

– Зачем?

– Мне на крышу надо.

– Куда?!

– На кры-шу, – по складам повторил Добрый.

– Чего ты там забыл? – хмыкнул Маляр. – Карлсоны только в сказках.

– Долго объяснять…

– А если серьезно?

– У тебя в подъезде только что «чела» какого-то завалили, а я свидетель…

– Какого «чела»? – испугался Маляр.

– Возможно, на третьем этаже живет, – прикинув, где стоял Сухарь, сделал вывод Добрый.

– И ты хочешь, чтобы я помог тебе скрыться? – догадался Маляр. – Нет уж…

– Тебе что, трудно?

– Я в такие игры не играю. Кстати, зачем шел?

– Теперь уже не важно. – Добрый отключился и сунул трубку в карман. Немного поразмыслив, спустился на лестничную клетку и выглянул в окно. В этот момент к подъезду подъехала «Скорая».

«Странно, а где полиция? – подумал он и тут же сам себе ответил: – Времени прошло совсем ничего. Еще удивительно, как врачи так быстро объявились. Может, пересидеть здесь? – пришла в голову мысль, но он тут же от нее отказался. – Полиция пойдет по квартирам, найдет меня и уже точно начнет крутить. Надо сваливать до ее приезда».

Добрый быстро спустился по лестнице вниз.

– Господи, совсем молодой! – тихо причитала какая-то женщина.

– …Я его только утром видала, – всхлипнула другая.

– Кому мешал? – прохрипел мужчина.

– Совсем как в девяностые! – недовольно вставил еще кто-то.

Внизу на площадке стояли несколько женщин и мужчин. Вид у всех был перепуганно-озадаченный. Кто-то тихо скулил. При появлении Доброго все как по команде посмотрели на него.

– Здравствуйте! – зачем-то выпалил он.

– Кто это? – раздался шепот.

– Не знаю, – ответил толстый мужчина в очках и с опаской шагнул в оставленные открытыми двери квартиры.

Женщина в домашнем халате и тапках устремилась следом.

Добрый понял почему не ехал пассажирский лифт. Щелкая концевым выключателем, двери елозили взад-вперед, натыкаясь на торчащие из кабинки ноги, обутые в черные ботинки, под каблуками которых образовалась лужица талого снега. Серые брюки были задраны, оголяя волосатые икры. «Холодно поди без подштанников», – неожиданно подумал Добрый и тут же усмехнулся собственным мыслям, что тут же отразилось на его лице, не ускользнув от внимания стоявших на площадке людей. Он вмиг ощутил возникшее напряжение, словно оказался в тесной будке электроподстанции.

– Смотри, бровью не повел! – шепнул кто-то.

– Ноль эмоций, – осуждающе согласилась какая-то женщина.

На полу сидела уже немолодая женщина, которую пыталась поднять худенькая девочка-подросток:

– Извините, – буркнул Добрый, пытаясь пройти мимо, но женщина вдруг вцепилась ему в брючину:

– Держи его!

– Что? – ужаснулся он, догадавшись, что ополоумевшая от горя женщина приняла его за убийцу. – Я ни при чем…